— Хорошо. En avant, удачи вам!

— Буду надеяться. Но очень похоже на то, что я встречу тамразъяренного супруга и парочку полисменов...

...На Гросвенор-сквер Гэйля проводили в небольшую комнату напервом этаже. Через одну-две минуты в комнату вошла леди Хорбари.

Норман взял себя в руки. Он не должен, положительно недолжен показать, что он новичок в подобного рода делах.

— Мистер Робинсон? — спросила Сисели.

— К вашим услугам, — ответил Норман и поклонился. «Вот черт,совсем как дежурный администратор в магазине тканей», — подумал он сотвращением.

— Я получила ваше письмо, — сказала Сисели. Норманвстряхнулся. «Старый глупец, — сказал он себе, — докажи, что ты умеешь играть!»Вслух он сказал довольно нагло:

— Вот именно. Ну, так как же, леди Хорбари? Нужно ли мневдаваться в детали? Все знают, леди, каким приятным может быть, скажем,проведенный у моря конец недели. Но мужья редко с этим соглашаются. Полагаю,вы, леди Хорбари, догадываетесь, в чем именно заключаются улики? Чудеснаяженщина старуха Жизель! Постоянно была при деньгах! А улики против вас, леди,первоклассные; в гостинице, например. Теперь вопрос о том, кому все это большенужно: вам или лорду Хорбари! Вот в чем вопрос. Я продавец.

Голос Нормана становился все грубее по мере того, как онвходил в роль мистера Робинсона.

— Будете ли вы покупателем? Вот в чем вопрос.

— Как вы заполучили эти... улики?

— Неважно, леди Хорбари, это не относится к делу. Главное,что я добыл их.

— Я не верю вам. Покажите их мне.

— Ну уж нет! — Норман с хитрой миной покачал головой. — Я ссобой ничего не принес. Я не такой уж неопытный. Вот если мы договоримся тогдадругое дело. Я вам покажу их, прежде чем получу деньги! Честь по чести. Десятьтысяч. Лучше фунтов, а не долларов.

— Невозможно. Я никогда не смогу раздобыть подобной суммы!

— Вы сможете сотворить что угодно, даже чудо, еслипожелаете. За драгоценности вы уже не выручите того, что они стоили, но жемчугаостаются жемчугами. Послушайте, я сделаю леди уступку: восемь тысяч. Это моепоследнее слово. И два дня на обдумывание.

— Говорю вам, я не смогу достать таких денег.

— Что ж, наверное, только лорд Хорбари знает, что из этогоможет получиться! Я уверен, что буду прав, если скажу, что разведенной жене неполагается содержание, а мистер Барраклоу, хотя он и многообещающий актер, покачто денег лопатой не загребает. Итак, обдумайте все. Помните, что я сказал. Яговорю всерьез. — Гэйль помолчал, затем добавил: — Я точно так же говорювсерьез, как говорила мадам Жизель... — Затем быстро, прежде чем окончательнорастерявшаяся женщина успела ответить, покинул комнату.

— Уф! — вздохнул, переведя дух, Норман. Он вышел на улицу ивытер взмокший лоб. — Слава богу, с этим покончено.

Ровно через час дворецкий подал леди Хорбари визитнуюкарточку:

«Мсье Эркюль Пуаро».

Она в гневе швырнула карточку на пол:

— Кто это еще? Я не могу принять его!

— Он сказал, миледи, что он здесь по просьбе мистераРаймонда Барраклоу.

— А-а! — Она помолчала. — Хорошо, пусть войдет!..

Щегольски разодетый Пуаро вошел и поклонился. Дворецкийзакрыл дверь.

Сисели шагнула вперед:

— Мистер Барраклоу прислал вас?..

— Сядьте, мадам. — Тон Пуаро был мягкий, но достаточнонастойчивый.

Сисели повиновалась. Пуаро занял место на стуле, рядом сней.

Манеры его были отечески нежны, успокаивающие.

— Мадам, умоляю, смотрите на меня как на друга. Я хочу датьвам совет. Я знаю, вы в серьезной беде.

Она слабо пробормотала:

— Я не...

— Ecoutez, мадам, я не собираюсь выведывать у вас вашисекреты. Это не нужно. Я их все знаю. В том, чтобы знать, — сущность хорошегодетектива.

— Детектива? — ее глаза расширились. — О! Помню... Вы были всамолете... Это вы?..

— Совершенно верно, это был я. А теперь, мадам, перейдем кделу. Как я только что сказал, я не настаиваю, чтоб вы мне доверялись. Выничего не будете мне рассказывать. Я буду рассказывать вам. Сегодня утром,около часа назад, у вас был посетитель. Он... кажется, его имя Браун?..

— Робинсон, — шепотом поправила Сисели.

— Все равно: Браун, Смит, Робинсон-этими именами онпользуется поочередно. Робинсон приходил шантажировать вас, мадам. Этот человекобладает определенными доказательствами... э-э... одного вашегонеблагоразумного поступка. Улики эти принадлежали в свое время мадам Жизели.Теперь они попали в руки к этому человеку. Он предлагает вам откупиться отнего, очевидно, за шесть-семь тысяч фунтов?

— Восемь.

— Значит, за восемь. А вы, мадам, не находите, что достатьтакую сумму в короткий срок затруднительно?

— Я не могу этого сделать!.. Просто не могу!.. Я уже вся вдолгах. Не знаю, как мне поступить...

— Успокойтесь, мадам. Я пришел, чтобы помочь вам. Ведь яЭркюль Пуаро. Не бойтесь, положитесь на меня, я рассчитаюсь с этим мистеромРобинсоном.

— Да, — резко сказала Сисели. — А сколько вы захотите?

Эркюль Пуаро поклонился:

— Я хотел бы иметь фотографию прекрасной леди, фотографию савтографом... Поверьте Эркюлю Пуаро. Мадам, мне нужна правда, только правда, нио чем не надо умалчивать, иначе моя инициатива будет связана. Торжественноклянусь вам, что вы никогда в жизни больше не услышите о мистере Робинсоне!

— Хорошо, — утирая слезы, сказала Сисели. — Я расскажу вамвсе.

— Отлично. Итак, вы занимали деньги у Жизели? — Леди Хорбарикивнула. — Когда это было? Я хочу сказать, когда это началось?

— Восемнадцать месяцев назад. Я была в затруднительномположении. Я играла. Мне ужасно не везло.

— А она ссужала вам столько, сколько вам было необходимо?

— Сперва нет. Только небольшие суммы.

— Кто вас направил к ней?

— Раймонд-мистер Барраклоу. Он сказал мне, что онаодалживает деньги светским женщинам.

— Впоследствии она стала больше доверять вам?