— Да. Давала мне столько, сколько я хотела. По временамказалось, что это какое-то чудо.

— Особое чудо мадам Жизели, — сухо уточнил Пуаро. — Это ещедо того, как вы и мистер Барраклоу стали... э-э... друзьями?

— Да.

— Но вы опасались, как бы обо всем этом не узнал ваш супруг?

Сисели зло закричала:

— Стивен педант, формалист! Он устал от меня! Он мечтаетжениться на другой... Он тотчас ухватится за мысль о разводе!

— А вы не хотите развода?

— Нет. Я... я...

— Вам понравилось ваше нынешнее независимое положение, акроме того, вы наслаждаетесь обильным доходом. Совершенно справедливо. Lesfemmes, разумеется, должны следить за собой. Но продолжим. Вставал перед вамивопрос выплаты долга?

— Да, а я... я не могла выплачивать. Тогда мерзкая старухаразозлилась. Она знала обо мне и Раймонде. Она раздобыла адреса, даты... незнаю даже, что еще.

— У нее были свои методы, — сухо сказал Пуаро. — И она,вероятнее всего, угрожала в случае неуплаты долгов передать все это лордуХорбари? Так что для вас ее смерть оказалась... благом?

Сисели искренне ответила:

— Это все показалось мне чудом.

— Да, в самом деле. Но ведь все это заставило вас немногопонервничать? Ведь в конце концов, мадам, у вас единственной в самолете былипричины желать ее смерти.

Сисели резко перевела дыхание:

— Я знаю. Это было невыносимо. Я находилась в ужасном состоянии.

— Особенно после того, как вечером, в Париже, накануне ееотъезда, вы посетили ее и устроили сцену.

— Старая ведьма! Она не уступала ни на йоту! Казалось, оназабавляется! О, какая же это была скотина! Я ушла оттуда совершенно измотанная.

— А на дознании вы сказали, что никогда прежде ее не видели?

— Ну что же еще я могла сказать?

Пуаро задумчиво поглядел на нее.

— Вы, мадам, больше ничего не могли сказать.

— Это ужасно! Ложь, ложь, ложь! Этот отвратительныйинспектор снова и снова приходил и пытался заставить меня проговориться!Донимал вопросами. Но я считала, что я в безопасности и только наблюдала за егопопытками. Ведь он ничего не знал. А потом, — продолжала Сисели, — япочувствовала, что если что-то должно всплыть, то уж всплывет все сразу! Я былав относительной безопасности до того, как вчера получила это ужасное письмо.

— И все это время вы за себя не боялись? Ни разоблачения, ниареста за убийство...

Краска сбежала со щек Сисели:

— Убийство?... Но я не... О! Не верьте этому! Я не убивалаее! Нет... Вы должны верить мне, должны! Я не вставала с места, я...

Внезапно Сисели замолчала. Ее красивые голубые глаза смольбой глядели на Пуаро.

— Я верю вам, мадам, верю по двум причинам. Во-первых,потому, что вы женщина. А во-вторых — была оса. Но вам это ни о чем не говорит.Тогда за дело. Я разделаюсь с этим вашим мистером Робинсоном. Даю вам слово, выо нем никогда больше не услышите и не увидите его. Уж я с ним расправлюсь! Носперва я приступлю к выполнению своих обязанностей и должен буду задать вам двавопроса. Был ли мистер Барраклоу в Париже накануне дня убийства?

— Да. Мы обедали вместе. Но он счел за лучшее, если кстарухе я отправлюсь одна.

— Ах, вот как! И еще один вопрос, мадам: ваше сценическоеимя, до того как вы вышли замуж, было Сисели Бланд. Это ваше настоящее имя?

— Нет, мое настоящее имя Марта Джебб. А другое...

— А другое больше подходит для профессии. А где вы родились?

— В Донкастере. Но зачем это вам?..

— Простое любопытство. А теперь, леди Хорбари, позвольте мнедать вам совет: почему бы вам не уладить ссору с мужем и благоразумноразвестись?

— И позволить ему жениться на той женщине?

— Совершенно верно. У вас великодушное сердце, мадам; акроме того, вы будете в безопасности, а ваш муж будет выплачивать вамсодержание.

— Очень мизерное!

— Eh bien, но вы будете свободны и сможете выйти хоть замиллиардера!

— Их теперь нет...

— Ах, не верьте этому, мадам. Человек, у которого есть тримиллиона, теперь, впрочем, может быть, два — еще существует.

Сисели невольно рассмеялась.

— Вы говорите так убедительно, мсье Пуаро. А вы и в самомделе уверены, что этот отвратительный тип никогда больше не станет меняпреследовать?

— Слово Эркюля Пуаро! — с торжественным поклоном какистинный джентльмен провозгласил мсье Пуаро.

Инспектор Джепп торопливо шагал по Хэрли-стрит, затем,заглянув в бумажку, остановился возле чьей-то двери и позвонил. Дверьоткрылась. Он спросил доктора Брайанта.

— Вы на прием, сэр?

— Нет, я сейчас напишу несколько слов.

Он написал на визитной карточке:

«БУДУ ВЕСЬМА ОБЯЗАН, ЕСЛИ ВЫ СМОЖЕТЕ СЕЙЧАС УДЕЛИТЬ МНЕНЕСКОЛЬКО МИНУТ. Я НЕ ЗАДЕРЖУ ВАС НАДОЛГО».

Вложив карточку в конверт, он отдал ее дворецкому. Джеппапровели в приемную там уже сидели две женщины и мужчина. Джепп опустился вкресло и раскрыл старый номер «Панча». Вскоре снова появился дворецкий ивполголоса проговорил:

— Если вам угодно немного подождать, сэр, то доктор сможетповидаться с вами; он очень занят сегодня.

Джепп кивнул. Он ничего не имел против того, чтобыподождать; наоборот — он даже приветствовал это. Женщины начали болтать. Онибыли высокого мнения о достоинствах доктора Брайанта. Пришли еще несколькопациентов. Доктор Брайант, очевидно, преуспевал.

«Здорово делает деньги, — думал Джепп. — Не похоже, чтобы онбрал в долг; но, разумеется, не исключено, что он мог занимать под процентыкогда-то давно. Как бы то ни было, практика у него отличная; из-за скандала онмог бы обанкротиться. Поэтому-то и плохо быть врачом...»

Через четверть часа дворецкий пригласил:

— Пожалуйте, сэр. Доктор может принять вас. Джепп прошел воврачебный кабинет Брайанта — комнату с большим окном, находившуюся в глубинедома.