Фелпс откинулся на спинку кресла и устремил взгляд в окно. Марксон придвинулся к Бену поближе, словно хотел помочь своему подопечному передумать в отношении того, что он только что сказал. И в Бене внезапно вскипела злость. Зачем им так надо заставить его настучать на Энниса? Разве лично его это как-то касается? Однако он понимал, что за этим стоит, и сознавал всю ценность того, что знал. Ему следовало цепко держаться за это преимущество, ведь в администрации уже привыкли относиться к будущему бассейну Ахмеда как к свершившемуся факту.

— Для меня это звучит неубедительно, Бен, — произнес Фелпс. — Ты же находился совсем недалеко. Даже при надетом капюшоне лицо отчасти бывает видно. Очертания фигуры, походка — это же должно быть понятно.

— Все произошло очень быстро. И закончилось еще до того, как я мог что-то…

— Погоди-ка. Может, тебе угодно быть на стороне того, кто это сделал? Пособничать тем, кто так гнусно поступает с Ахмедом?

— Мне кажется, все-таки с Ахмедом все в порядке. Он понимает, что порой всякое случается.

Фелпс глубоко вздохнул.

— Уверен, что Ахмед просто делает хорошую мину при плохой игре. Представь себя на его месте. Что, если бы нечто подобное случилось с тобой? Причем прямо перед всеми?

Бен представил, как за ним наблюдает весь корпус Хоули, желая ему сейчас быть осмотрительнее — независимо от того, какой участи все они желали бы Эннису.

Бен решительно набрал воздуха.

— Да, он и правда упоминал, что отец подумывает забрать его из школы.

Фелпс мигом сфокусировал на нем только что отсутствовавший взгляд. Его глаза как будто приблизились к лицу Бена, и мальчик замер. Он не готов был к тому, что для Фелпса это будет настолько животрепещущим вопросом.

— Вот об этом-то я и говорю, Бен. Это не просто грубый розыгрыш.

Бен попытался представить, как это будет выглядеть, если он просто возьмет и скажет: «Это был Эннис. Он был, конечно, в капюшоне, но из-под ткани виднелся кончик носа. К тому же все знают, что это была именно его толстовка. Темно-серая, с белой окантовкой. И машинка для стрижки была как раз такая, какой обычно стригутся ребята из борцовской команды. И Эннис сделал это потому, что Ахмед не стал участвовать в побоище. А еще из-за его, так сказать, показушничества. А еще потому, что я вроде как сказал, что старшеклассники сами позволяют ему переходить черту дозволенного. Ахмед сам, конечно, это заслужил, во многих отношениях, но, несомненно, сделал это Эннис.

Итак, я сослужил вам хорошую службу, я внес ощутимый вклад в финансовое благополучие школы, потому что если вы выгоните из школы Энниса, то шейх не станет забирать отсюда Ахмеда и у школы появится плавательный бассейн. Таким образом, школа Сент-Джеймс по-прежнему останется тем заведением, каким и хочет казаться в обществе. И если я вам предоставляю такую возможность, то и вы позвольте мне здесь остаться, и я стану выигрывать за школу все матчи по сквошу и в целом принесу вам несомненную пользу».

Но как долго сможет он пользоваться этим козырем? И как вообще станет обсуждать эту сделку? Или просто дать это понять, не высказывая: что, мол, вы же не сможете дать пинка тому учащемуся, который сделал возможным строительство в школе бассейна и сохранил благосостояние школы Сент-Джеймс?

Но неужели он публично признает, что его семье так сильно необходима помощь? Неужели он сделается ради этого стукачом и подхалимом? Ведь об этом в итоге станет известно всем.

Однако где-то в глубине души, в самом отдаленном ее уголке, Бен понимал, что если бы его долг был прощен, а он при этом остался анонимом, то он бы все им рассказал как есть. Он действительно видел Энниса и может его выдать. Да, это серьезно бы ударило по безжалостной тирании Энниса, и Бен сознавал, что попутно смог бы избавить себя и от этой напасти.

— Бен, ты должен стремиться стать лидером школы. Ты должен ставить благополучие школы на первое место.

Ответа не последовало.

— Ты не стал ничего рассказывать после потасовки новичков — и вот теперь случилось это. Если ты ничего не расскажешь сейчас — кто еще пострадает в нашей школе?

— К сожалению, я ничего больше не знаю.

— Что ж, ладно… — Фелпс тяжело вздохнул, и остальные двое в кабинете почувствовали, что этот вздох его отчасти театрален. Придет момент, и он перекинет этот вопрос кому-то другому. Фелпс еще раз вздохнул, на сей раз более естественно.

— Могу ли я спросить вас кое о чем? — вновь подал голос Бен.

Лицо Фелпса снова приобрело настороженное выражение.

— Я знаю… Я слышал, что мое обучение в школе еще не оплачено.

Марксон мигом спал с лица и застыл на месте.

— А, это… — Фелпс прикрыл веки.

— И мне интересно знать… Мне просто хотелось бы знать свою нынешнюю ситуацию.

— Хм, ладно… Видишь ли…

Бену даже захотелось извиниться, что он поставил взрослых в столь неловкое положение.

— Просто, если в какой-то момент меня попросят покинуть эти стены, я хотел бы быть к этому готов.

Фелпс с удивлением воззрился на него.

— А твои родители, что же, тебе об этом не говорили?

— Так, кое-что…

— Ясно. Видишь ли, обычно мы не вовлекаем в подобные обсуждения учащихся…

Бен почувствовал себя приободренным и в то же время слегка разочарованным тем, что на его месте бывали и другие учащиеся.

— Но никто не попросит тебя уйти, — продолжал Фелпс. — Администрация уже связалась с твоими родителями, чтобы обсудить возможность перевода тебя на систему финансовой поддержки.

— На систему финансовой поддержки?..

— Именно. У школы выделен на эти цели определенный денежный фонд.

Бен откинулся на жесткую спинку стула. Стало быть, у его родителей все это время имелся такой вариант? И они просто так, без всякой надобности, оставили его здесь наедине со своим страхом? Бен очень пожалел, что не смеет сейчас, перед этими внимательно глядящими на него взрослыми людьми, выплеснуть все свое негодование. А потом, против его желания, Бена охватило чувство облегчения, что ему не придется покидать школу.

А следующим, уже совсем неожиданно, на него нахлынуло чувство утраты: что он уже не сможет просто взять и отказаться от борьбы за Сент-Джеймс, что он не сможет просто сдаться и пойти учиться в обычную государственную школу.

Государственная школа… Разве это не было бы для него проще всего? И ведь уроки там не задают с такой безжалостностью, как здесь. Когда в муниципальной школе закончатся уроки и спортивные занятия, он сможет просто вернуться домой, а не тереться со всеми прочими в общежитии. Вместо