город. Якобы его матери пришлось отправиться в больницу из-за шумов в сердце и ему требовалось дежурить возле телефона на тот случай, если там окажется что-то серьезное. К счастью, мол, все обошлось. Заодно Бен рассказал приятелям о попойке в «желобе», и они, похоже, прониклись к нему определенным уважением. И тем не менее здесь, у всех на виду, он ощущал себя самозванцем. В любую минуту его могли вызвать в администрацию и сообщить, что дальнейшее его пребывание здесь не приветствуется.

Забор напротив почты поздним утром был еще и лучшим местечком, чтобы наблюдать за девчонками. В зале отдыха в столовой, конечно, все оказывались в одной перемешанной толпе, и там можно было невзначай подслушать, о чем девочки говорят. Но здесь, напротив здания почты, перед мальчиками открывался куда лучший обзор, и они могли тихонько, но прямым текстом сказать, что у Лауры Шварцман, к примеру, попец шикарнее, нежели у Джулии Мейсон. Приятели могли, конечно, с этим не согласиться и заявить, что высказавший такое — слепой или ненормальный, но все равно здесь это можно было говорить открыто.

И поскольку все приходили к почте и, в свою очередь, смотрели на наблюдающих, народ все же старался на этом месте не засвечиваться. Так что для них троих было весьма рискованно сидеть там у всех на виду, на качающейся цепной ограде, и без двоих приятелей Бен ни за что бы на это не отважился. Это были, конечно, не диваны для старшеклассников в столовском зале отдыха, но все равно забор считался достаточно привилегированным местечком.

Площадка под будущий бассейн Ахмеда уже вовсю расчищалась, и жужжание бензопил разносилось во все концы кампуса. Проведав о бассейне, Хатч и Эван лишь недовольно покачали головами и злобно усмехнулись. Мэнли Прайса Бен уже дважды видел издали на прогулочных дорожках и оба раза умудрился избежать с ним встречи. Благодаря сквошу он почувствовал бы себя в школе куда сильнее и увереннее, но всякий раз, вспоминая об этом, Бен хотел переключиться мысленно на что-нибудь иное. Встречаясь порой с Марксоном, Бен махал ему рукой и даже начал носить с собой в школьном рюкзаке маленькую синюю книжку. Ему приятно было видеть «Спутник» всякий раз, как он доставал оттуда тетрадки.

Вот Рози Бартон с подругой, которую никто из мальчиков как-то прежде и не замечал, подошли по дорожке от учебного корпуса, обошли здание почты и скрылись внутри. Насчет Рози ребята придерживались весьма разнящихся мнений. Она была несказанно красива, со светлыми волосами и правильными чертами лица, и однозначно обладала вполне приличной грудью — но тем не менее большинство ребят не считали ее сексуально привлекательной. У нее никогда не было парня, и она казалась им недозрелой пустышкой. По мнению Хатча с Эваном, такая красота просто пропадала зря, если мысли о сексе никогда не являлись в эту прелестную головку. Бен внешне горячо поддерживал их мнение, хотя на самом деле ему это было совершенно все равно.

Хатч начал было встречаться с Тарой Оливер, однако они уже не виделись несколько вечеров. Теперь он общался с Урсулой Чайлдресс, но его сильно смущала ее фамилия[28]. Эван заглядывал в общежитие к Эмме Понсольт, но пока что не сделал какого-то решительного шага.

— Да что с тобой такое, Уикси? — повернулся к Бену Хатч. — Ждешь свою кисулю, чувак? И где она?

— У нас с ней долгая партия, — уклончиво ответил Бен.

— Надолго тебя, глядишь, не хватит, — усмехнулся Хатч.

— Откуда тебе знать? — вставил Эван. И приятели, как обычно, рассмеялись.

Бен все искал глазами Элис. Он вдруг понял, что теперь почти все время ждет, когда же ее увидит, и постоянно пытается придумать, что же ей сказать при встрече. Иногда, казалось бы, он узнавал издали ее силуэт, но потом выяснялось, что это шла Лаурель Оппенгеймер, у которой была одежда похожего цвета и такая же осанка. Он уже терпеть не мог эту Лаурель!

Бен вообще не представлял, что бы такое сказать Элис при встрече, и, когда ему случалось где-то заметить ее — идущую через лужайку или мелькнувшую в конце школьного коридора, — он неизменно видел ее мешковатую зеленую флисовую куртку и скрещенные впереди руки. Она сутуло выдвигала плечи вперед и изгибала спину, словно пытаясь втянуть в себя пышную грудь. Много раз, к своему огорчению, он встречал ее в компании с Иэном. Однажды она каталась у Иэна на плечах, причем тот сновал туда-сюда между свежепосаженными деревцами во дворе столовой. А как-то раз они стояли вдвоем у заднего входа корпуса Пейдж, причем вид у Элис был очень расстроенный.

И вот, напряженно ожидая, когда из здания почты покажется наконец Рози, Бен, Хатч и Эван вдруг увидели Ахмеда: тот остановился в дверях, разглядывая открытку. На нем были серо-зеленый кашемировый свитер и длинный малиновый шарф. Бен заметил, как он прищурился, когда открытка попала на яркий солнечный свет. Все любят получать письма и открытки, но для Ахмеда, любившего заводить массу друзей по переписке по всему миру, это казалось каким-то особенным, невыразимым удовольствием.

Ахмед застыл в дверном проеме, пытаясь сосредоточиться на написанном в открытке, а две девушки — не Рози и не ее подружка — остановились позади него, не в состоянии выйти наружу, пока он не сойдет с места. Наконец Ахмед сдвинулся на пару шажков вперед, и девушки по одной смогли его обойти, недовольно косясь. А он все продолжал изучать то, что ему прислали.

Потом он решил перевернуть открытку, чтобы разглядеть фотографию с другой стороны. У Бена возникло ощущение, что Ахмед в своей беспечной незащищенности и шага не может ступить, чтобы с ним что-либо не случилось.

Бен даже забыл, что они ждут выхода Рози. Внезапно он заметил человека в серой толстовке с капюшоном, быстро выскочившего из бокового выхода художественного корпуса и устремившегося к Ахмеду. Бена мгновенно пронзило чувство вины: эта крепко сбитая фигура несомненно принадлежала Эннису. Бену оставалось лишь надеяться, что это все же не Эннис. Человек этот не бежал — он приближался к Ахмеду торопливым размашистым шагом, держа руки по бокам. Вот он сунул ладони в передний карман толстовки и вынул оттуда нечто черное и короткое. На мгновение Бену даже почудилось, будто он хочет воткнуть это в Ахмеда. Серая фигура быстро преодолела оставшееся между ними расстояние — как раз в тот момент, когда Ахмед вновь перевернул открытку, чтобы поглядеть на текст.

Эннис подступил к Ахмеду сзади и свободной рукой обхватил его за шею, резко потянув на себя. Собравшийся у почты народ обернулся к ним, а открытка Ахмеда выскользнула из его рук на землю. Он попытался высвободиться, оттянуть вниз схватившую