Женя попыталась вспомнить, как летела к«Мерседесу». Конечно, если перепуганный Гуляков действовал, какпартизан-диверсант в тылу врага: подползал, осторожно заглядывал,отползал, – она вполне могла его не заметить. Гуляков, кстати, тоже нисловом не упомянул о рыжеволосой женщине, ошалело бегущей по шоссе. Им обоимбыло не до посторонних впечатлений, все понятно. Однако почему-то никто изчитавших и перечитывавших показания Гулякова (в том числе и Женя с Грушиным) необратил внимания на маленькую деталь: наблюдательный бомжок не только не виделоружия у «высокого седого», но и не слышал звука выстрела. Впрочем, это как разобъяснить просто: пистолета могло быть не видно со стороны Гулякова, а на стволоказался предусмотрительно надет глушитель. Да, только это объяснение следуетпринимать всерьез! Иначе что же это получается? Незнакомец взглянул наНеборсина – и тот упал замертво. При этом голова у него оказалась прострелена,а в обшивке левой дверцы застряла пуля. Вот если бы пули не было… Хотя, сдругой стороны, находились ведь бедолаги, которые не только своими глазамивидели действие «пурбы», но и своими руками пытались извлечь его из раны.

Женя с отвращением развернула вторую газету.Она скупила в аэропортовском киоске все подряд: «НЛО», «Тайную власть»,«Невероятное», «Чудеса и приключения» и прочую мутату на тему мистики иоккультизма, благо подобных изданий развелось несчетно. Или это не благо?

Она, во всяком случае, сейчас ощущает себякакой-то мазохисткой: и читать тошно, и оторваться невозможно. Вот еще история,просто чудо что такое. У молодой женщины трагически погиб муж, мучивший ееревностью все два года семейной жизни, настоящий тиран. Вдова медленноприходила в себя. Старинный друг пригласил в ресторан – развеяться. Но тамвдруг вспыхнула драка, молодой человек вмешался и был убит. Потрясенную вдовупривез домой сосед, случайно оказавшийся в том же ресторане. Она билась вистерике. «Надо расслабиться!» – сказал сердобольный сосед и побежал в магазинза вином. Едва вышел из подъезда, как был сбит машиной.

Молодая женщина выскочила на улицу, когда телозабирала «Скорая». Врач пожалел рыдающую незнакомку, отвел домой, сделалуспокаивающий укол. Уходя, подвернул на ступеньке ногу, скатился на лестничнуюплощадку и остался лежать со сломанной шеей.

Злополучная женщина убеждена: все это неслучайности, ревнивый муж достает ее и с того света.

«Да, – стиснув зубы, сказала себеЖеня. – Всякое в жизни бывает. Ты продолжай, продолжай забивать себеголову чепухой – до того дойдешь, что попросишь этого неведомого Олега, которыйбудет встречать тебя в Хабаровске по просьбе Грушина, зарядить пистолетсеребряной пулей: а вдруг это призрак строителя БАМа, бедного Иванушки выходитиз могилы и достает своих обидчиков!»

Но Аделаида, ее исчезновение… Впрочем, Грушин,возможно, прав и ничего особо ужасного не произошло? Да и Артур этопредполагал. «Глюкиада чудит» – так, кажется, сказал он? Быть может, загадочнаядамочка устроила еще один спектакль? Для чего? А просто так. «Длясексу», – как выразилась бы Эмма.

Ох, Эмма… Она была откровенно рада, что Женяуезжает. «Развеешься там, – шепнула. – Только на Дальнем Востокеможно встретить настоящих мужиков. Я их в свое время немало повидала. Еслинастоящий мужчина, так или родом из тех краев, или жил там долгие годы. С нимичувствуешь себя настоящей слабой женщиной, не то что с тутошними дохляками,которых надо на руках носить».

Впрочем, Эмма ничего не имела против, чтобыносить на руках, скажем, Грушина, другое дело, что он никогда бы такого недопустил!

Эмма, конечно, намерена во время Жениногоотсутствия накрепко прибрать строптивца к рукам. Эх, не знает она, бедолага,какие тучи собрались над ее головой! Женя после разговора с Грушинымчувствовала себя предательницей – хотя обсуждалось-то как раз предательствоЭммы! – и от волнения даже забыла подробнейшим образом проинструктироватьее, что сказать Льву, когда (если!) он все-таки надумает позвонить. Да – если,если, вот именно!

Ну что ж, Эмма сообщит ему, что Женя уехала вкомандировку на Дальний Восток. В гостинице, конечно, будет телефон, и Эммасможет дать его Льву, а какая ему разница, в Хабаровск звонить или в Нижний?Вернее сказать, какая ему разница, куда не звонить?

Женя не глядя, кое-как, затолкала газеты всетку переднего кресла и отвернулась к окну. Восточный человек, сидевший рядом,то и дело косил на нее свой жаркий черный глаз, а ей нисколько не хотелосьвступать в какие бы то ни было переговорные процессы. Если уж совсем честно,единственное, чего хотелось, – это плакать.

Бог ты мой! Лев – ну в точности тот призракревнивого мужа, который приканчивал в зародыше всех гипотетических ухажеровсвоей вдовы! Стоит только подумать о нем (о Льве, не о призраке!), какотрубается всякое желание жить. Разумеется, и о работе думать не хочется, вразвсе блекнет вокруг – да, Жене всегда казалось, что только присутствие Льварасцвечивает мир и зажигает его светом, подобно тому как солнце пронизываетбелый воздушный шар и превращает его в радужную восхитительную игрушку.

Женя подняла пластиковую шторку и прижаласьлицом к холодному иллюминатору. Звездочки изморози кое-где украшали его, хотяогромное небо сияло солнечной прозрачной голубизной. Наверху холодно, этоправда. Шар, конечно, никогда не поднимается на такую высотищу, хотя бывает,что в корзине зуб на зуб не попадает.

Ох, что же она натворила, что наделала?! Зачемушла от Льва?

Миг отчаяния был остр и болезнен, как ударножом, той самой «пурбой». Женя стиснула руки, расширенными глазами уставиласьв голубое сияние за окном, пытаясь остановить подступающие слезы.

Самолет чуть качнуло, и сделался виден кусокгеографической карты, расстеленной внизу, под крылом. Зеленый ворсистый ковертайги, кое-где простроченный серыми стежками дорог. Кое-где, вот именно. Междуними небось сотня километров, не меньше. Просторы немереные! Сибирь… Или это ужеДальний Восток? Грушин учил не путать: дальневосточники отчего-то не любят,когда их называют сибиряками.

Внизу проплыла стальная, сизая лента реки. Поней мельтешит точечка – суденышко, что ли? Господи, какая высота, высотища! Вотстранно – почему-то земля, видимая из окна самолета, кажется ближе, живее,родней, чем та, на которую Женя когда-то смотрела из корзины воздушного шара.Там было ощущение полета, ощущение неба – а здесь всего-навсего перемещения надземлей, вот в чем все дело.