Женя вцепилась в Олега – и словно обмерла намиг, ощущая бешеное биение его крови, смятенное дыхание. Всем существом своимона ловила судорожное трепетание сердца и тоже начала вдруг задыхаться, потомучто ее собственный живой моторчик тоже зачастил, заметался. И все-таки у неебыло крепкое, здоровое сердце, оно постепенно успокоилось, и его ритмичныетолчки передались Олегу, вынуждая его пульс биться ровнее, укрощая запаленноедыхание.

– Метроном, – пробормотал он, и по голосубыло слышно, что улыбнулся. – Ничего, не волнуйся. Я тебе еще успеюнадоесть!

Они долго стояли на дороге.

Сполохи пламени утихли, начала сгущаться тьма.

– Что это было? – спросила наконец Женя,когда Олег отстранился и сделал несколько шагов к почерневшему остову.

– Ну, мало ли… – медленно промолвил он, –всякое можно придумать. Говорят, некоторые умельцы насыпают в детский воздушныйшарик марганцовку и бросают в бензобак. И вот тебе бомба с замедленнымдействием. Неизвестно, когда сработает механизм, когда бензин разъест резину ивстретится с марганцем! Но уж если рванет… ты сама видела!

– Думаешь, это все-таки Иван егодостал? – У Жени перехватило горло.

– Кто его знает! Но мне кажется, да. Ненастолько он был прост, Климов правильно сказал. В тот фарс в манеже Иван неповерил и лишь затаился на время.

– Да, пожалуй. И, наверное, он отомстилКлимову не только за прошлое, но и за настоящее: Климов беспрестанно воскрешалв нем прежнюю боль, заставляя убивать. Мне кажется, Иван ненавидел Климова дажебольше, чем всех остальных.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что Климова он хотел убить любойценой. Все другие погибли, как не погибли в спектакле. А Климова ведь не коньдо смерти копытами забил – автомобиль взорвался!

– Да, – сказал Олег. – Автомобиль…

Нагнулся, всмотревшись в траву, поднял что-тоблестящее, махнул Жене рукой.

Она подошла.

В руках Олега был круглый металлический диск,сорванный с колеса, – помятый, покореженный.

Последние блики пламени играли на чеканномсилуэте коня с развевающейся гривой.

– У него был «Форд Мустанг», – сказалОлег. – Мустанг… дикий конь!

* * *

«В нашей изменчивой, предательски-ненадежнойжизни единственная постоянная величина – это смерть. Рождение, конечно, тоже,но… «Приемлем с жизнью смерть свою, на то, чтоб умереть, родимся», –сказал поэт.

К тому же рождения своего мы не помним, онослишком далеко позади, а смерть – впереди. Всегда впереди! Она ждет нас спостоянством верного друга или преданной возлюбленной. И смерть никому неизменит!»

Из дневника убийцы