– А это на всю жизнь?

– Первичные симптомы пройдут через пять-семь дней. Однако, вирус сохраняется в вашем организме пожизненно. Есть средства, которые можно использовать. Чтобы избегать обострений заболевания. Как вы себя чувствуете? Вы побледнели…

Попрощавшись с доктором Меркадо, отец Генри оставался в комнате, пока туда не явилась медсестра, недовольным голосом выведшая его из оцепенения и напомнившая о том, что в клинике ещё много пациентов.

Опять вместе

Медленно, но верно, как плавится у горячей плиты кусок замерзшего масла, Мария таяла. Из проститутки она постепенно превращалась в невесту, слушая сказки своего влюблённого Мэтью. Он отдавал ей почти все деньги, которые платил ему Капелла, а иногда и больше. От этого Мария взбодрилась и стала реже ходить в «Сладкое место» на заработки. Двадцать дней болезни Мэтью оказались серьёзным ударом по её бюджету; поэтому, и потому, что соскучилась по ласке и теплоте бухгалтера, Мария очень обрадовалась, когда, наконец, увидела его сообщение на экране своего телефона.

Любовь вернулась к отцу Генри, когда созвездия зудящих пузырьков герпеса подсохли, покрылись корочкой и начали заживать. Негативные результаты анализов на остальные венерические заболевания, как свежий весенний ветер, вдохнули в грудь просветлевшего священника былую нежность к прекрасной проститутке. Когда женщина красива, увлеченный мужчина готов отпустить ей любые грехи лишь за её красоту. Если женщина собой не хороша, ни одна добродетель её не имеет значения.

Отец Генри простил Марии свой герпес, когда ему полегчало. Их встреча была удивительной. Священник сделал то, что он умел делать лучше всего – заставил женщину поверить в утопическую мечту о невозможной жизни, где все её грехи были отмыты любовью и прощены. Она позволяла себе мечтать о том, как познакомит детей с дядей Мэтью, как тётка Розарита с восторгом и недоверием будет разглядывать её нового мужчину за рождественским столом. Мария ждала, мечтала о том, чтобы он сказал: «бросай свою работу в клубе, я хочу, чтобы ты была только моей!»

Вправка мозгов

Сидеть на тёплом матерчатом диване было очень неуютно. В затылок слишком ярко светило солнце, в лучах которого приплясывали миллионы противных пылинок, от одного вида которых Растрёпке казалось, что ему трудно дышать. Несмотря на предупреждение на стене: «офис без парфюмерии», в комнате душно пахло какими-то фруктовыми духами и старыми книгами. Растрёпка пожалел о том, что выбрал полдень; приди он попозже, часа в четыре, солнце бы висело уже пониже, освещая его куда выгодней, чем сейчас, – под прямыми лучами, наверняка, каждый его прыщик разоблачён. Доктор Эшлей словно прочитала его мысли:

– Хочешь, я закрою жалюзи?

– Да, да, пожалуйста, – Растрёпка энергично затряс головой.

Джоан поднялась со своего кресла, неторопливо подошла к окну и закрыла жалюзи. В комнате воцарился приятный полумрак. Растрёпка облегчённо выдохнул.

– Так намного лучше! А то, я ощущал себя как вампир.

– Как вампир? Интересное сравнение. Отчего же? – Доктор Эшлей достала блокнот и ручку, прицелилась.

– Ну, как же. Вампиры живут ночью и не выносят солнечного света, – Растрёпка говорил притворно весёлым тоном. Он хочет показаться ей весельчаком.

– Вампиры ещё и кровь сосут. Ты сосёшь кровь? – Джоан посмотрела на своего нового пациента холодным, оценивающим взглядом. С ним всё было почти ясно. Двадцать с лишним лет практики научили Джоан распознавать социопатов в течении первых нескольких минут сеанса.

– Не пробовал! – Растрёпка продолжал притворяться весельчаком, – но, мне часто говорят, что я похож на голливудского актёра, который играл главного героя в «Сумерках».

– Не видела. Хороший фильм?

– Сейчас! – Растрёпка покопался в телефоне и, найдя фотографию молодого актёра, показал её Джоан, – похож? – спросил он, оскалив зубы в фальшивой улыбке, копируя позу актёра и приподнялся с дивана, чтобы взглянуть на себя в маленькое круглое зеркало, висевшее на стене.

– А ты бы хотел быть на него похож? – спросила Джоан. Немного расстроив Растрёпку этим вопросом. Она сделала пометку «N» в своём блокноте. Этой буквой она обычно обозначала свои догадки о нарциссическом расстройстве личности.

– Да я и так на него похож, – самодовольно ответил Растрёпка.

Теперь, когда его глаза привыкли к комфортному полумраку, он мог получше разглядеть психологшу. Хотя ей было явно за пятьдесят, её миниатюрная фигура сохранилась очень хорошо. Одета она была в строгое синее платье с белым воротничком. Длинные кудрявые волосы были окрашены в платиновый цвет, – «как у куклы» – подумал Растрёпка. Большие глаза, мягкий, добрый овал лица. Растрёпка вдруг представил себе, как она берёт его член своей нежной, но такой опытной и уверенной рукой.

– Давай теперь поговорим о том, зачем ты пришёл в этот офис, – голос Джоан вторгся в Растрёпкину грёзу, безжалостно развеяв её.

– Я пришёл потому, что моя жена уйдёт от меня, если я не изменюсь.

– Значит, начать терапию было решением жены?

– Нет, нет! Это моё решение. Я и сам хочу измениться.

– Что же ты хочешь в себе изменить? – доктор Эшлей отложила ручку в сторону и внимательно посмотрела на Растрёпку.

– Я хочу перестать её бить, – Растрёпка выраженно покраснел и отвёл глаза. Он испытывал странное чувство: ему не было стыдно за то, что он бил жену, но признаваться в этом малознакомой симпатичной женщине было просто отвратительно.

– И ты ожидаешь помощи от меня? – спросила Джоан, разглядывая этого пациента. Большая редкость, надо же. Домашний мучитель, который сам явился на лечение. Один на тысячу.

– Ну да. У вас же на сайте написано – «помогаю решать супружеские проблемы».

– Скажи, а почему тебе кто-то должен помогать? Почему ты не можешь просто взять и не бить другого человека, другую земную сущность?

– Я не знаю, – честно признался Растрёпка, стушевавшись, – просто всё каждый раз так выходит, сам по себе. Она меня доводит, и я уже не могу себя контролировать.

– Так вот, в чём дело! Она сама доводит тебя! – воскликнула Джоан, – расскажи подробней!

Растрёпке полегчало. Ему показалось, что в интонации психологши он почувствовал поддержку и понимание.

– Она выводит меня из себя своими комментариями, капризами, недовольством, – приободренный Растрёпка пытался собраться с мыслями.

– Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты говори то, что первое приходит тебе в голову. Понятно? – очень серьёзным тоном произнесла доктор Эшлей.

Растрёпка кивнул.

– Почему ты живёшь со своей женой? Отвечай быстро.

– Мне комфортно.