Ирена смотрела на спасителя во все глаза, онемев отвозмущения. Мало того, что он ей слова молвить не давал, – он немедля вообразилсовершенно иную историю жизни, к Ирене не имеющую никакого отношения, и субеждением втолковывал девушке, кто она есть на самом деле. Да это ладно, тутего ошибка понятна: все же она была в одежде крестьянской, легко ошибиться. Новот то, что он этак восторженно относился к Адольфу Иванычу, вообще в голове унее не укладывалось. Довольно было одного взгляда, чтобы преисполниться кжестокосердному немчуре величайшего отвращения. Возможно, конечно, чтонезнакомец его ни разу не видел – в таком случае его заблуждение объяснимо. ИИрена его развеет, как только выберет момент вклиниться в его речь.

Пока что такой возможности не представлялось, потому чтоспаситель не давал ей слова молвить: знай токовал, как тетерев на токовище,непрестанно восхваляя рачительность и хозяйский догляд Адольфа Иваныча.

Ирена подбирала слова, чтобы разъяснить недоразумение, носпаситель вдруг прервал свои дифирамбы и воскликнул:

– Да что ж мы болтаем-то?

«Мы? – чуть не возопила Ирена. – Мы болтаем?!»

Она не успела издать даже этого короткого восклицания.Спаситель наклонился к ней, схватил, поднял легко, как перышко (и это несмотряна то, что Ирена всегда считала, что ей очень сильно недостает той легкости иэфемерности, какой обладали истинные героини романов… надо бы поменьше наоладьи налегать!), и посадил на спину своего высокого, длинноногого коня,вернее, почти на шею его, как раз перед седлом.

– Так и быть, – сказал он. – Могу себе представить, какогостраху ты натерпелась, пробираясь через Чертов мост. Не стану заставлять тебяпереживать это снова. Байярд умен, как бес, он легко найдет дорогу и нампоможет перебраться, не замочив ног. Садись поудобнее, вот, плащ подсунь подсебя. – Он сунул Ирене какой-то мягкий сверток. – Я доставлю тебя в Лаврентьево,словно барыню. Кинешься в ножки Адольфу Иванычу, будем надеяться, он тебя неслишком крепко станет журить. Я, так и быть, замолвлю за тебя словечко… Оно бы,конечно, не стоило, да уж больно ты хорошенькая, даже в темноте, даже тинойперемазанная.

Спаситель расхохотался и забросил поводья на седло.

– Придержи их, – велел Ирене.

Она взяла поводья дрожащими руками. Нет, не от слабости илиеще не изжитого страха дрожали у нее руки. Дрожали они оттого, что человек,только что спасший ей жизнь, готов с радостью предать ее на новые муки.Бессмысленно открывать ему жестокость Адольфа Иваныча, который бесчеститдеревенских девок и травит собаками мужчин, порет их и доводит до самоубийства.Он не поверит. Бессмысленно рассказывать ему и свою историю. Он просторасхохочется в лицо Ирене. Ну что ж, когда так…

Ирена оперлась о твердую шею Байярда и перенесла тело вседло. Нашарила стремя правой ногой, а левую с силой занесла через его спину,чтобы сесть удобней, по-мужски. Спаситель испуганно отпрянул – и вовремя, иначеИрена непременно заехала бы ему ногой по лбу. Честно сказать, возникло,возникло у нее такое желание, и она даже пожалела, что исполнить его неудалось. Что же, что показывала она себя при этом особой истинно неблагодарной?Может быть, крепкий удар несколько просветлил бы разум у «архангела Михаила» иприучил бы его не только токовать, взирая на мир с завязанными розовой тряпицеюглазами, но и смотреть на людей да слушать их внимательней!

– Не поминайте лихом, сударь! – крикнула Ирена, подавляястранное ощущение потери, которое вдруг овладело ею. Да ладно, что за чепухалезет в голову!

Она попыталась нашарить стремя левой ногой. Нет, не достать…ну да ладно, потом она остановится и приладит стремена по своему росту. Ударилаконя пятками под ребра и взвизгнула пронзительно:

– Ай-й-й-йя!

Брат ее перенял эту манеру от своего приятеля-калмыка, аИрена – от него. От такого визга любой конь на мгновение шалел и терял всякоесоображение, поэтому, получив добрый удар пятками или укол шпорами, знал одно:нестись со всех копыт сломя голову, куда направляет его всадник.

Ирена не знала, куда нужно направлять коня. Но уж наверноекуда-нибудь подальше от Чертова моста! Поэтому она прилегла головой на шеюБайярда, чтобы не сбило веткой, и положилась на милосердие Господне, котороепоследнее время знай ввергало ее в одну бездну отчаяния за другой, а нынчечто-то взялось заглаживать свою вину. Ей удалось сбежать из Лаврентьева,перейти Чертов мост, избавиться от «болотника», а теперь завладеть конем, накотором она сможет добраться до дороги, до людей, до помощи!

Байярд летел поистине стрелой, сколь банальным ни моглопоказаться это сравнение. «Чудесный конь! Сколько в нем силы! Он донесет менядо города! – в упоении думала Ирена. – Там я его продам и возьму место вомнибусе до Санкт-Петербурга! Не позднее чем через неделю я буду дома!»

Она была словно пьяна от своей мгновенной удачи. Голова шлакру́гом… Впрочем, может статься, шла она кру́гом не столько от удачи,сколько от голода. Крик, заставивший Байярда лететь как подстегнутому не менееверсты, отнял у Ирены последние силы. Она лежала на шее коня уже не толькопотому, что боялась быть сшибленной веткой, – просто не могла подняться.Ослабели руки, которые держали поводья, и Ирена немедленно была за этонаказана. Испуганный Байярд начал приходить в себя, избавляться от колдовской,оцепеняющей силы ее вопля, он вспомнил покинутого хозяина и, словноспохватившись, словно испугавшись того, что натворил, внезапно замер – ивзвился на дыбы.

Вот уж чего Ирена ожидала меньше всего! Она сильно натянулаповодья, но было уже поздно – так и поехала с седла. Вот когда пожалела о том,что не остановилась, не подтянула стремена! Она уже падала, когда выпустилаповодья: знала, что, если тянуть сильнее, конь может завалиться на спину.Придавит ее запросто до смерти! Потом она с горечью подумала, что переоцениваетсебя: какой лихой наездницей ни сделал ее Станислав, все же силы в ручонках унее было маловато, чтобы свалить такого богатырского скакуна, как Байярд. Онпросто сбросил ее с седла. Ирена была научена не только скакать, но и падатьправильно – успела подобрать колени, сжалась вся, напряглась и приземлиласьэтаким комком, легко перевернувшимся через голову. И тотчас снова оказалась наногах.

«Ты, Иренка, будто кошка, – помнится, не без зависти говорилбрат. – Всегда на четыре лапы упадешь! Тебе бы с циркачами бродить или в шапитовыступать, из-под самого купола прыгать! Алле-оп!»