Эти мысли только укрепляли ее решимость как можно скорейоказаться подальше от Лаврентьева, где ее пытались сделать именно крестьянкою.Ирена бежала меж деревьев довольно редкой рощицы, поминутно оглядываясь, неспешат ли за ней преследователи. Пока топота копыт, криков «Ату ее!», собачьеголая и других непременных признаков погони не доносилось.

В роще между тем темнело. Ирена взглянула на небо – ну, доночи еще далеко, июньские вечера на Нижегородчине долги, не белые ночи вПитере, но все же темнеет незадолго до полуночи и всего часа на четыре – простодеревья смыкаются все тесней и тесней, их становится больше и больше. Теперьэто была не роща, а лес – пусть еще и не дремучий, о каких рассказывается всказках, но достаточно густой. Воздух, прежде напоенный сухой березовой свежестью,становился все более сырым. Пахло хвоей и гниющим деревом. Под ногами все чащехлюпало, промокли уже и лапти, и онучи, которыми были обернуты ступни. Иренебыло холодно и противно, однако она благословляла свою встречу с Курей. Чтосталось бы с нею без этих лаптей? Недалеко бы она убежала босиком! И даже еслидобралась бы сюда, то лишь изранив ноги. Шла бы, оставляя кровавые следы, поэтим сырым бревнам и доскам, порою утонувшим в воде, порою вздымающимся надней…

Ирена замерла, испуганно глядя под ноги. Вода? Это болото!Она и не заметила, как добралась до того самого Чертова моста, о которомговорили ей Куря и Софокл.

Но какой же это мост?! Это не мост, не дорога – какой-тонепостижимый, ужасающий хаос! Может быть, это сооружение и было когда-нибудьмостом, но в давно-давно прошедшие времена.

Впереди на всю ширину леса, сколько хватало глаз,простиралась топкая болотина, поросшая жалким кустарником. Поверх неебеспорядочно, в невообразимой путанице были набросаны переломанные, засохшиеветви, щебень, самый разнообразный мусор, камни, всевозможные обрубки, дранки,палки – и грязь, грязь без конца. Кое-где на этой невероятной дороге виднелисьто ямины, то огромные топкие лужи. Наверняка колеса экипажа, вздумавшегопроехать по Чертову мосту, должны были в них завязнуть, а лошади провалились быпо самое брюхо. Тут торчали тонкие обрубленные стволы деревьев, там на кочкахвалялись залепленные грязью камни, а вот мутная колдобина отливала зеленоватойгрязью…

«Мостят, лишь когда услышат, что барину ехать надобно, ачерез день болотина все поглотит, все зажует», – словно услышала Ирена голосКури. В самом деле, похоже, что сюда время от времени пригоняют возы хвороста,песку, камней, щебенки, наваливают по всему пространству, а потом слегка утрамбовывают.Однако болотина немедля начинает тянуть в себя все, что попадается ей в поживу,поэтому едва ли один или два экипажа или телеги могут проехать по Чертову мостубезопасно – остальным грозит засесть надолго, не то и вовсе провалиться подтяжестью груза.

«Но я все же не телега, – подумала Ирена с мрачным юмором. –И грузом никаким не отягощена. К тому же с самого утра во рту ни маковой росиныне было. В голове легкость такая, что, чудится, дунь ветер – подхватит меня иунесет. Ах, как хорошо было бы, кабы в самом деле меня сейчас перенесло на тусторону!»

Она с надеждой поглядела в небо. Вершины деревьев неколебались нимало, внизу царила влажная духота. Надежда на помощь ветраничтожна. Между тем небо все сильнее наливается вечерней густой синевой. Там,наверху, еще может светить солнце, но в лесу стемнеет куда скорей, особенноздесь, в болотистой мрачности. Сейчас еще можно различить дорогу, можно выбратьна Чертовом мосту более или менее устойчивые места, а спустя малое время всепоглотит мгла. Пускаться в путь через болото ночью – губительно, даже Ирена понималаэто.

И все же страшно, страшно было ей сойти с бревна, на которомона балансировала. Ирена отчаянно огляделась, пытаясь набраться решимости. Онастаралась вспомнить героинь любимых романов, которые попадали в самые отчаянныеситуации и выходили из них, не растеряв ни твердости духа, ни храбрости.Вспоминались, впрочем, только герои – лица мужского пола. Героини, все как наподбор, были слабыми и нежными. Любая из них сейчас непременно упала бы вобморок или залилась слезами, ожидая, пока неустрашимый герой придет ей напомощь. Падать в обморок в эту грязюку Ирене никак не хотелось. На всякийслучай она огляделась в поисках неустрашимого героя. Разумеется, его не было.Никто не пробирался по Чертову мосту, крича мужественным голосом: «Держитесь, моялюбимая! Еще одно, последнее усилие – и я спасу вас!»

Приходилось рассчитывать только на себя. Ирена вздохнула. Нучто ж, она ведь и в Смольном была из отчаянных! Она не боялась спускаться внижний коридор, что было строжайше запрещено, не боялась обратиться кпривратнику и дать ему денег, чтобы сбегал в лавку и купил каких-нибудьлакомств для пансионерок. На это мало кто отваживался – ведь перехвати тебякакая-нибудь надзирательница из «противных», можно было самое малое лишитьсявсякой надежды на медаль или даже похвальный лист. А если на твоем счету уже непервое прегрешение (как у Ирены Сокольской), то и запросто вылететь изинститута.

«Ну и вылечу, подумаешь, – уговаривала она себя в те далекиевремена. – В конце концов все равно замуж выходить. А жене никакое образованиевовсе не нужно. Главное, по-французски бойко болтать и танцевать хорошо! А уменя настоящий парижский выговор, и фигуры любого танца я запоминаю в двеминуты!»

«Ну и упаду с моста в воду, подумаешь, – уговаривала Иренасебя сейчас. – Ну, вымокну. Утонуть здесь, наверное, невозможно. Там, подводой, та же гать, только затопленная. Как-нибудь выберусь. Решайся, прыгай вонна то бревно! Иначе стемнеет – и тогда тебе придется ночевать здесь, на краюболота. Или уж возвращаться в Лаврентьево, сдаваться на милость АдольфаИваныча…»

Она жалобно вскрикнула и прыгнула на бревно, лежащее к нейдовольно близко.

Прыгнула и… И ничего страшного не произошло. Удалось даже наногах удержаться. Впереди под водой темнело еще одно бревно. На него и прыгатьне нужно – можно просто наступить. Ирена уже совсем собралась было это сделать,но спохватилась: а вдруг она наступит, а бревно под воду уйдет? Надо быкакой-то палкой его прощупать, да где ту палку взять? Куря ей советовалзапастись какой-то слегой… Наверное, как раз палку для того, чтобы ощупыватьпуть, и имел он в виду. Какая жалость, что Ирена забыла этот совет. Вернутьсяразве? Нет, плохая примета. Лучше вперед и вперед, полагаясь лишь на удачу.