— Спасибо. Алка, я сейчас!

И она бросилась к Натке. Та глянула в глазок и открыладверь.

— Степка, ты чего?

— Натка, там Алка звонит, тебя к телефонупросит! — прошептала Степанида, вытянув Натку за рукав на лестничнуюклетку.

— Ничего не понимаю! Она мне только что звонила,спрашивала телефон тети Юли.

— Она не хочет… боится по телефону твоему про этоговорить!

— Ой, что-то случилось? — испугалась Наташа.

— Да нет, сама узнаешь!

Девочки влетели в соседнюю квартиру, Натка схватила трубку.

— Ал, ты чего?

— Натка, быстро скажи, как тот француз выглядел?

— Какой француз? Ах да, ну как… Довольно высокий, оченьбледный… руки у него красивые, тонкие…

— Точно! Он!

— Что он?

— Он следил сегодня за Костей! Я просто хотелаубедиться! — И она быстренько посвятила Наташу в сегодняшние события.

— И что теперь делать? — растерянно спросила та.

— Пока еще не знаю. Одно ясно — они вышли на наш след!Ладно, я все узнала, пока, Натка! — И она повесила трубку.

Наташа осталась стоять в полном недоумении, Юлия Арсеньевнахотела спросить ее, в чем дело, но сочла за благо промолчать, вспомнивобещание, данное Степаниде, не подавать виду, что она в курсе ребячьих дел.

— Ну что? — спросила Степанида.

— Да так, ерунда, — рассеянно ответилаНаташа. — Спасибо, тетя Юля, я пойду.

— Иди, — кивнула Степанида, прекрасносообразившая, что к чему.

Едва за Наташей закрылась дверь, Юлия Арсеньевна спросила:

— Стеша, ты что-нибудь поняла?

— Поняла! Алка в Костю втюрилась!

— Влюбилась?

— Ну да!

— И что? Почему из-за этого надо было вызывать сюдаНаташу?

— Не, не из-за этого, — усмехнулась Степанида. —Понимаете, Юлия Арсеньевна, она в него втрескалась и пошла следить…

— Боже мой, что это значит, Стеша? Почему, если девочкавлюбилась, она должна следить за…

— Не должна, конечно! Просто она от любви поумнела и…

— Фантастический случай! — засмеялась ЮлияАрсеньевна. — Обычно от любви дуреют, а твоя подружка…

— Ну, я просто не так сказала, у нее проснулась эта…как ее… интуиция, и она за него боится. Не зря, между прочим. Она проследила заним, увидела, что за ним следят… и оказалось, следит за ним тот самый француз…только он никакой не француз, а просто притворялся… Вот! А звонила она Натке,чтобы убедиться, что это он. Алка же его тогда не видела…

— Значит, эти страшные люди напали на след мальчиков?

— Похоже на то.

— Но это же опасно, Стеша, неужели ты не понимаешь?

— Понимаю, только что я-то могу сделать? Алка Костю ужепредупредила, осторожность мы соблюдаем, сами видите, а что же еще?

Юлия Арсеньевна сжала пальцами виски.

А Филипп Аркадьевич тем временем ехал на своей «Хонде»на Красносельскую улицу к старому знакомцу Виталию Лебедеву по прозвищуЛебедуша. На звонок дверь сразу же распахнулась.

— Филя, друг! Заходи, заходи!

— Лебедуша, у меня к тебе серьезный разговор!

— Да уж куда серьезнее! Самое милое и самое серьезноедело — бабки!

— Лебедуша, беда случилась!

— Какая беда? — насторожился Лебедуша.

— Картина пропала…

— Пропала? У кого пропала? Знать ничего не хочу! Я еевзял, у меня она не пропала! Я тебя до машины довел, она у тебя в кейсе была,остальное меня не касается! Гони бабки, и дело с концом.

— Говорю же — нет бабок!

— И я должен тебе верить? С какой это стати?

— Не должен, но поверь! Просто по старой дружбе! Нокартину можно вернуть, и тогда… Тогда я дам тебе не пять тысяч баксов, авосемь!

— Десять!

— Хорошо, десять, — скрипнув зубами, согласилсяПешнев.

— Выкладывай, что ты напортачил…

Филипп Аркадьевич рассказал ему историю ограбления и то, чтоудалось выяснить о парне, подслушавшем его разговор с Бабаем.

Лебедуша только головой покачал.

— Ну ты и козел!

Пешнев промолчал.

— Всем козлам козел!

— А что я мог сделать? — взорвался ФилиппАркадьевич. — Колесо же спустило! Я не мог не остановиться!

— Да хоть припрятал бы кейс! Под сиденье, к примеру.Если это были случайные ребятки, они бы…

— А если не случайные?

— Постой, — задумался вдруг Лебедуша, — тыговоришь, это был джип?

— Джип.

— «Чероки»?

— «Чероки».

— Черный?

— Черный, а что?

— А то, что тебе, козлу, кажется, повезло! Я вотвспомнил, за тобой со двора выехал черный джип «Чероки», и я еще подумал, вотбы мне такой номерок—205 вн. Лебедев, родился двадцатого мая, Виталий Никитич.

— Что? Что ты такое говоришь?

— Не понял? Его номерок как будто специально для меняпридуман.

— И что?

— А то, что по этому номеру мы живо отыщем и машину, ихозяина! Чем за каким-то студентиком следить…

— Лебедуша! Друг! — просиял ФилиппАркадьевич. — Да тебе цены нет!

— Почему? Есть! Десять тысяч баксов и ни центаменьше, — с довольным видом усмехнулся Лебедуша. — Думаю, утречком мыуже наведаемся к тому сволочуге. Ты посиди, мне надо позвонить одномучеловечку!

Он вышел на кухню, а Филипп Аркадьевич задумался. «Все болеечем странно. Лебедуша утверждает, что за ним ехал джип еще по городу… Но какимобразом? Кто мог знать, что он повезет картину? Как ни крути, все опять-такиупирается в того парнишку из лифта. Только он мог знать, только он».

— Ты чего такой смурной? Не дрейфь, найдем мы твоюкартину!

— Лебедуша, я вот тут пораскинул мозгами…

— Ну и чего?

— Понимаешь, как ты ни крути, ни верти, а все в тогопарня упирается! Только он мог навести… только он. Или ты!

— Охренел, что ли?

— Да нет, я так, для примера…

— То-то же! Я в такие игрушки не играю. По мне, все этикартины провалиться могут, я в них не разбираюсь… Но давай-ка порассуждаем…

— Ну?