class="p1">  Никому не советую так делать.

  Впрочем, это могло быть и не в тот вечер. Сложно сказать точно, если речь идет о целой хозяйственной сумке травы.

  45.

  Мы с Джорджем полетели из Лесото в Кейптаун, чтобы встретиться с друзьями и с Марко.

  Март 2004 года.

  Мы остановились в здании генерального консульства, однажды вечером зашла речь о том, чтобы пригласить кого-то на обед. Одна небольшая проблема. Мы никого не знали в Кейптауне.

  Но погодите. Это не совсем так Я кое с кем познакомился несколько лет назад, с девушкой из Южной Африки. В Беркширском клубе поло.

  Челси.

  Помню, что она была...

  Другая.

  Я посмотрел список контактов, нашел ее номер.

  Марко сказал, чтобы я ей позвонил.

  - В самом деле?

  - А почему бы и нет?

  К моему ужасу, номер был действителен. И она ответила.

  Запинаясь, я напомнил ей, кто я, сказал, что сейчас нахожусь в ее городе, спросил, может ли она прийти в гости...

  Она отвечала неуверенно. Отвечала так, словно не верила, что это - я. Сконфузившись, я передал трубку Марко, он подтвердил, что это - действительно я, и приглашение искреннее, вечер плинируется для узкого круга лиц - бояться нечего. Безболезненно. Может быть, будет даже весело.

  Она спросила, можно ли привести подружку. И брата.

  - Конечно! Чем больше людей, тем веселее.

  Несколько часов спустя она вошла в дверь. Оказалось, что память меня не обманывает. Она была...другая. Это слово пришло мне на ум, когда я впервые ее встретил, и сразу же пришло мне в голову сейчас, потом - снова и снова во время барбекю. Другая.

  В отличие от множества моих знакомых, она, кажется, была полностью безразлична к внешности, имущесту, королевскому титулу. В отличие от многих девушек, с которыми я был знаком, она явно приняла мысль о короне в то мгновение, когда пожала мою руку. Кажется, у нее был иммунитет против этой всеобщей болезни, которую иногда называют «синдромом трона». Это похоже на воздействие, которое оказывают на людей актеры и музыканты, но у актеров и музыкантов есть талант. У меня таланта не было - мне об этом всё время напоминали, так что реакция людей на меня никак не была со мной связана. Они реагировали на мою семью, на мой титул, меня это всегда смущало, потому что я это не заслужил. Мне всегда хотелось узнать, как это: встретить женщину, глаза которой не станут размером с блюдца, когда она узнает о моем титуле. Я хотел удивить ее сам - с помощью своего ума и сердца. С Челси это казалось действительно возможным. Она не только не интересовалась моим титулом - он, кажется, навевал на нее скуку. «Оу, ты - принц? (Зевает)».

  Она не знала мою биографию, совсем ничего не знала о моей семье. Бабушка, Уилл, папа - они кто? Более того, она была поразительно нелюбопытна. Вероятно, даже не знала о моей матери: кажется, она была еще слишком юна, чтобы помнить трагические события августа 1997 года. Конечно, я не могу это утверждать с уверенностью, потому что, надо отдать Челси должное, об этом мы не говорили. Мы говорили о том самом важном, что нас связывало - об Африке. Челси родилась и выросла в Зимбабве, сейчас жила в Кейптауне, любила Африку всей душой. Ее отцу принадлежала большая птицеферма, и это был центр ее мироздания. Хотя ей нравилось учиться в британском пансионе «Стоув», она всегда спешила домой на каникулы. Я сказал, что понимаю ее. Рассказал о своем опыте пребывания в Африке, который изменил мою жизнь, о первых путешествиях, сформировавших мой характер. Рассказал о странном визите леопарда. Она кивнула. Она поняла.

  - Прекрасно. Африка дарит такие мгновения, если ты готов. Если ты этого достоин.

  В какой-то момент я сказал ей, что собираюсь пойти в армию. Не понял, как она отреагировала. Может быть, никак? Во всяком случае, это не стало камнем преткновения.

  Потом я сказал ей, что мы с Джорджем и Марко завтра едем в Ботсвану. Мы собирались встретиться с Ади и с другими, поплыть к верховью реки.

  - Поедешь с нами?

  Она застенчиво улыбнулась, секунду подумала. У нее с подружкой другие планы...

  - О, жаль.

  Но они их отменят. С радостью к нам присоединятся.

  46.

  Три дня мы гуляли, смеялись, пили, общались с животными. И не только с животными. Случайно встретили заклинателя змей, который показал нам свою кобру, свою гремучую змею. Он заставлял своих змей ползать по его рукам и плечам, показал нам приватное шоу.

  В ту ночь мы с Челси впервые поцеловались под звездами.

  А Джордж по уши влюбился в ее подружку.

  Когда Челси и ее подружке пора было ехать домой, Джордж должен был вернуться в Австралию, а Марко - в Лондон, все со всеми попрощались.

  Вдруг оказалось, что я остался в буше с Ади.

  И что теперь делать?

  Мы слышали, что неподалеку находится лагерь. Двое киношников снимали документалку о дикой природе, пригласили нас в гости. Мы прыгнули в лендкрузер, и вскоре оказались в гуще шумной вечеринки. Мужчины и женщины пили танцевали в причудливых картонных масках животных и размахивали ершиками. Карнавал Окаванго.

  Возглавляла этот шабаш пара лет тридцати - Тидж и Майк. Я считал их кинематографистами. На самом деле они были владельцами целой кинокомпании и этого лагеря. Я представился и сделал им комплимент за такую эпическую вечеринку. Они рассмеялись и ответили, что платить за нее будут завтра.

  Обоим надо было рано вставать и работать.

  Я спросил, можно ли мне к ним присоединиться. Мне хотелось бы посмотреть, как снимают кино.

  Они посмотрели на меня, потом переглянулись. Им было известно, кто я, и, хотя встретить меня в буше было удивительно, идея нанять меня в качестве помощника заслуживала внимания.

  Майк сказал:

  - Конечно, можешь прийти. Но тебе придется работать. Поднимать тяжелые коробки, таскать камеры.

  На их лицах я увидел надежду на то, что этим дело и закончится.

  Я улыбнулся и ответил:

  - Звучит великолепно.

  Они были поражены. И довольны.

  Это было чем-то вроде любви с первого взгляда. С обеих сторон.

  Тидж и Майк были африканцами. Она была из Кейптауна, он - из Найроби. Она родилась в Италии, первые несколько лет жизни провела в Милане и особенно гордилась своими итальянскими корнями, говорила, что это - источник ее душевности (максимум хвастовства, который можно было услышать от Тидж). В детстве она даже говорила на итальянском, но, к