Эта идея всецело завладела воображением сестры, онаподнялась и направилась к двери, дверь как по волшебству открылась, и мыувидели Музу. Держа сигарету в левой руке, она насмешливо поинтересовалась:

– Решила родную мать со свету сжить? Очень мило. Имей ввиду, никаких денег нет, так что, если надумаешь подсыпать мне яда, преждехорошо подумай. Что ты будешь без меня делать, убогая? Тебе даже замуж никогдане выйти без моей помощи.

– Прекратите, – вмешалась я. – Давайте успокоимся иподумаем, что может быть в той папке и куда она делась.

– Дураку ясно, там деньги, – как заезженная пластинка,повторила Янка.

Муза усмехнулась:

– Ага, прямо в папке и лежат.

– А что тогда? – нахмурилась сестра.

– Какие-нибудь важные документы. Их присвоил Морозов,вот увидите, он объявит фирму банкротом, а через некоторое время станет житьприпеваючи…

– Подозреваются все, – пробормотала я, уже поняв, чтотолку от родственников не будет, они не способны думать ни о чем, кроме денег.

– У тебя-то на этот счет какие мысли? – решиласьспросить Муза, хмуро глядя на меня.

Я пожала плечами.

– Отца убили его итальянские партнеры, – заявила Янка –хоть в этом мать с дочерью были едины.

Я шумно выдохнула и пошла в ванную.

День рождения Янки пришелся на субботу. Я встала пораньше иприготовила завтрак, сестра появилась на кухне часов в десять. Увидев на столеторт, захлопала в ладоши, я вручила ей свои подарки и, наблюдая ее искреннююрадость, была вполне счастлива. Однако вскоре из спальни появилась Муза, и нашенедолгое счастье подверглось серьезным испытаниям.

– Кто-нибудь звонил? – спросила она.

– Нет, – ответила я.

– Этого и следовало ожидать. Не торопятся тебяпоздравлять, – мстительно заметила она.

В этот момент зазвонил телефон, Янка бросилась сниматьтрубку, а я сказала тихо:

– Может, не стоит портить ей праздник?

– По-твоему, я плохая мать? – вздохнула Муза. Развитьтему мы не успели, вернулась сестрица.

– Геннадий Сергеевич звонил, – без особоговоодушевления сообщила она.

– Он будет вечером в ресторане?

– Да, обещал.

– Позвонит тебе твой Юра, не кисни, – не удержалась отколкости Муза и удалилась.

– Может, ей в самом деле яда сыпануть? – вздохнулаЯнка.

В ресторан начали собираться часа за полтора. Музаоблачилась в кружевное вечернее платье, выглядела сногсшибательно, встала рядомс дочерью возле зеркала и презрительно вздернула губу. Та, переведя взгляд с ееотражения на свое, приготовилась залиться слезами, тут и я появилась из своейкомнаты, обе посмотрели на меня. Муза кивнула и сказала:

– Шикарное платье.

Янка схватила меня за руку и, глядя в зеркало, наблюдала зареакцией матери. Та поспешно отошла.

– Ну, что? – томно заметила она. – Вызываем такси?

– Мамаша не переживет, если не будет сегодня первойкрасавицей, – шепнула мне Янка, сияя от счастья.

– Это твой праздник, и первая красавица сегодня ты.

– Ага. Смотри только, как бы она теперь яда тебе неподсыпала. Знаешь, ты очень красивая.

– И что мне с этим делать? – спросила я с усмешкой.

– Остерегаться мою мамочку.

Пришла машина, и мы отправились в ресторан. Надо сказать,что на людях Муза всегда старалась выглядеть образцовой матерью, по крайнеймере, тон, которым она говорила с дочерью, резко менялся. Она начиналасюсюкать, шумно ее целовать и другими незатейливыми способами демонстрироватьсвою любовь. То, что для празднования дня рождения дочери она сняла самыйдорогой в городе ресторан, по ее мнению, было лучшим доказательством материнскойпривязанности.

Среди гостей не было ни одного ровесника Янки, что меняничуть не удивило, только друзья семьи и люди, которые, по мнению Музы,заслуживали приглашения, далеко не всех я знала. Мы стояли в холле, встречаягостей, я держалась в стороне, не желая портить Музе праздник, Янка с сияющимвидом принимала подарки. Для них был подготовлен специальный стол, которыйбыстро обрастал разноцветными коробками.

Геннадий Сергеевич пришел один, он был старым другом семьи,точнее, он много лет дружил с моей бабкой. Отец утверждал, что Геннадийнесколько раз делал ей предложение выйти за него замуж, но бабка сосвойственной ей резкостью отвечала, что к любовным утехам давно остыла, а чтобыподать ей чашку чая или отправиться на прогулку в сквер, совсем необязательностановиться ее мужем. Поздравив именинницу и перебросившись несколькими словамис Музой, Геннадий Сергеевич направился ко мне.

– Как ты на нее похожа, – сказал он, целуя меня.

– На бабушку? – уточнила я, улыбаясь.

– Такая же красавица. Неудивительно, что она так любилатебя. Давно приехала?

– Три дня назад.

– И не позвонила мне?

– Подумала, раз мы увидимся здесь, то торопиться ни кчему. Я очень бы хотела поговорить с вами.

Он внимательно посмотрел на меня и, посерьезнев, кивнул:

– Конечно. В любое время. Я сейчас практически всегдадома.

Гости все прибывали и в ожидании, когда пригласят к столу,стояли, разбившись на небольшие группки. Я заметила, что Муза начала проявлятьнетерпение, несколько раз она смотрела на часы, затем взгляд ее возвращался квходной двери, руки в черных перчатках нервно двигались, и я с удивлениемпоняла, что она волнуется. Это показалось мне любопытным, и я с удвоеннымрвением принялась наблюдать за ней.