Он сел рядом, обнял меня, но это не принесло мне облегчения.

– Я такой, какой есть, и с этим ничего не поделаешь. Ноя люблю тебя. По-настоящему. И сейчас отдал бы все на свете, лишь бы ты мнеповерила. Я тебе буду хорошим мужем, клянусь, ты никогда не пожалеешь.

– Не будешь. Никем ты мне не будешь.

Он достал из кармана фотографию и положил мне на колени. Явзяла ее в руки и поразилась тому, как велико мое сходство с бабкой. Если бы неприческа и это платье… На обратной стороне надпись чернилами, успевшимивыцвести, но ее еще можно было прочитать. 1941 год.

– Я нашел Ральфа, – тихо сказал Макс. – Семь лет назад,очень старым, очень больным и совершенно одиноким. У него была тяжелая смерть.Он не мог говорить от боли, так что мое любопытство осталось неудовлетворенным,и историю его жизни пришлось собирать по крупицам самому. Он умер у меня наруках, до последнего вздоха глядя на ее фотографию. Твоя бабка пережила его нагод. Он был негодяем, и она, наверное, считала, что поступила правильно, бросивего в тот момент, когда он был бессилен помешать ей. И очень многие с нейсогласятся. Да что многие, все, как один. Но скажи мне правду, подумай и скажи:за долгую-долгую жизнь без него была она хоть один день счастлива?

– Надеюсь, что была, – с трудом ответила я.

– Так чего ты боишься, Жанна? – спросил он, заглядываямне в глаза.

– Я слишком тебя люблю. Такая любовь лишает воли. Она…неправильная.

– Ты чересчур увлеклась их историей, девочка. Я неВернер, и ты не Марта. У нас все будет по-другому. И в отличие от него яникогда не позволю тебе сбежать. Буду ходить за тобой как тень…

– Лучше как ангел-хранитель.

– Не напоминай мне о нем, опять поссоримся.

– Мне надо повидать Уманского, – вытирая слезы, сказалая. – Отвезешь меня к нему.

– Конечно.

Я позвонила Геннадию Сергеевичу, и через час мы были у него.Макс вошел в дом вместе со мной, против чего я не возражала.

Уманский долгие годы любил мою бабку, и я считала, что онимеет право знать. К тому же, рассказав ему правду, было проще объяснить своерешение. Он выслушал молча, не задавая вопросов. Когда я замолчала, в комнатена некоторое время стало тихо, и никто из нас не решался нарушить эту тишину.

– Геннадий Сергеевич, те деньги, что оставила бабушка…Вы же понимаете, я не могу их взять. Наверное, мне понадобится помощь, ведь всеэто надо как-то оформить, лучше всего перевести их в различныеблаготворительные фонды. В общем, я на вас рассчитываю.

Он кивнул, поднялся, приблизился ко мне и погладил поголове, точно я была маленькой девочкой.

– Думаю, она согласилась бы с твоим решением.

Садясь в машину, я сказала Максу:

– Хочешь взять меня в жены – бери бесприданницей.

– С удовольствием, моих денег более чем достаточно.

Я нахмурилась и уже хотела спросить, а откуда, собственно,взялись эти рудники в Венесуэле и прочие чудеса Вселенной? Учитывая, что Вернерумер у него на руках, не так уж трудно было догадаться. Но я решила с вопросамиповременить и вновь подумала о бабке. Не знаю, кто прав, я или все-таки она, ноМакс верно сказал: я не Марта, у меня своя судьба и свой выбор. Я верила, чтовпереди у нас долгая жизнь и нам еще не раз придется прощать друг друга.Главное, теперь у нас общая судьба, да и дед у нас тоже общий.