– Это не проблема. На близкое знакомство много временине надо. Я тебе все как на духу. Ты, главное, соглашайся. К тому же я сирота, утебя даже свекрови не будет, прикинь, какое счастье. У меня, кстати,двухэтажный дом в Сочи, до моря двести метров, махнем туда и будем знакомитьсяв свое удовольствие.

– Сейчас махнем?

– Сейчас мы едем в другое место. Вот разберемся с этойработенкой и махнем.

– Договорились.

– Серьезно? – насторожился он.

– Если твои предполагаемые достоинства произведут наменя впечатление, конечно.

– Об этом не беспокойся.

– Не сомневаюсь, что у тебя наилучшие рекомендации отполовины женщин нашего города.

– Вот только этого не надо. Был бы я бабником, я бы ужедавно… а я, блин, как пионер, только глазами зыркаю. Басня Крылова «Лиса ивиноград».

– «Ворона и лисица».

– Чего?

– Радио слушай.

Я устроилась поудобнее и закрыла глаза.

– Подъем! – заорал Сашка. Я, признаться, вскочила сперепугу. – Село Колываново, – сообразив, что эффект от его вопля вышел кудаболее сильным, чем он рассчитывал, кашлянув, сказал Сашка. – Оно одно вобласти, я по карте проверил.

– Молодец.

Я начала хмуро оглядываться. Первое, что бросилось в глаза, деревенскоекладбище. Оно начиналось прямо от дороги. Впереди несколько панельных домоввразброс и деревенские дома, утопавшие в садах. Надо сказать, что, несмотря наотличную погоду и большое количество зелени, Колываново выглядело уныло.Чувствовалось, что сейчас село переживает не лучшие времена. Мы проехали его изконца в конец, потом по кругу.

– Идеи есть? – насмешливо спросила я Сашку.

– Надо с народом пообщаться, должно быть здесь какое-томесто примечательное. Сам-то фриц надеялся клад как-то отыскать, выходит,должен был выбрать приметное место.

– Давай пообщаемся, – не стала я спорить.

Мы подъехали к магазину, на ступеньках которого сидели двоемужиков, вполне готовых к общению, и ждали третьего. Сашка заспешил к ним, а язаглянула в магазин купить воды. Когда я вышла на крыльцо, Сашка как разспрашивал:

– У вас здесь в округе ничего примечательного нет?Может, имение какое было в прежние времена?

– Никаких имений у нас не было, – степенно ответилмужичок, почесывая затылок. – Церковь была, вон там, на пригорке, – махнул онрукой. – И кладбище там было. Во время войны, когда наши наступали, бабахнулидва снаряда прямым попаданием, один в церковь, другой аккурат в кладбище. Потомлет пять кости по всей округе собирали. А дальше, к лесу, дзот немецкий, тамдетня в войнушку играет.

– Дзот? – обрадовался Сашка. – Дзот – это хорошо, этодаже очень хорошо, – кивнул мне и быстренько запрыгнул в машину. – Если ипрятать ящики, то точно там, – доверительно сообщил он мне. – Дзот-то немецкий.

– Ага. Взорвали бы его наши к чертовой матери, иостался бы фриц без золотишка. Он что, дурак, прятать там золото!

– Не лишай человека надежды, – возмутился он.

Мы поехали искать дзот, впрочем, найти его не составилоникакого труда. Лезть в подозрительного вида дыру я сочла для себя совершенноизлишним и пошла прогуляться. Поднялась на пригорок, где проглядывал фундаментцеркви, справа остов колокольни, из высокой травы виднелась кладка из красногокирпича высотой метра полтора.

Я огляделась. Справа – то, что раньше было кладбищем,могильные холмики еще угадывались, впереди начинался лес, слева – пустырь,заросший травой, небольшой луг и дальше тоже лес. Я стояла, подставив лицоветерку, жмурясь на солнце, и вдруг… и вдруг на ум сама собой пришла считалка,которой когда-то научила меня бабушка: «Встань к колокольне спиной, на юг идипо прямой…»

– Сашка! – заорала я.

– Ты чего? – спросил он, преодолев расстояние от дзотаза три минуты и пытаясь отдышаться.

– Где здесь юг? – ошалело спросила я.

– Юг? Ну, если солнце с той стороны, значит, юг там, –ткнул он пальцем в сторону пустыря.

– Тогда на юг по прямой сорок шагов, шаги должны бытьмужские, но особо не старайся, не все верзилы вроде тебя.

– Ты меня разыгрываешь? – нахмурился он.

– Отсчитывай сорок шагов, – нетерпеливо потребовала я.

– Пожалуйста, – пожал он плечами и начал считать. –Один, два, три… сорок, что дальше?

– Теперь на запад, где запад?

– Там, где солнце.

– Двадцать шагов.

Он опять принялся считать.

– Ну? – повернулся он ко мне.

– Замри. Под ноги себе смотри.

– Смотрю, трава кругом.

Я подбежала к нему и стала оглядываться.

– Что-то должно быть, смотри лучше.

– Чего здесь смотреть-то? Трава, вон муравейник. Яопустилась на колени и принялась ползать вокруг Сашки. Он наблюдал за моимидействиями с интересом.

– Надо иметь в виду, что шаги могут быть разные, –бормотала я. – Если все-таки женские, то… – Тут я ударилась коленом о камень ивзвизгнула. – Есть.

– Чего там? – ахнул Сашка.

– Камень.

Большой валун почти полностью ушел в землю.

– Ну, камень, – разочарованно произнес Сашка. – Онздесь сто лет лежит. Если не больше.

– Клад под ним, – сообщила я, Сашка нахмурился.

– Издеваешься, да?

– Ты хотел его найти? – возмутилась я. – Он должен бытьздесь.

Посверлив меня взглядом, Сашка все-таки опустился накорточки и стал осматривать камень.

– Не такой уж он и большой. Поднять вполне можно, еслиокопать. Только нечем. Слушай, а откуда ты знала про эти шаги? Давай колись, нето копать не буду.

– Детская считалка, – усмехнулась я и процитировала: – «Встаньк колокольне спиной, на юг иди по прямой, сорок шагов – поворот, на запад сновавперед, двадцать шагов – замри, под ноги себе смотри».

– Чего-то я такую считалку не помню, про тетю Аришупомню, «вышел немец из тумана» – помню, а такой нет.

– У тебя было несчастливое детство.

– При чем здесь вообще дурацкая считалка? – возмутилсяон.