– У вас ночью было шумно, – заявила дама-администратор.– Соседи жаловались.

– Придется им это пережить, – отрезал Макс, и дамапоспешно принялась искать что-то в ящике конторки.

Мы расположились за столом в кафе, сделали заказ, и, когдаофициантка отошла. Макс спросил:

– Теперь ты пойдешь за меня?

И все испортил. Я сразу же почувствовала себя облапошенной.Он опять добился своего. Со сколькими женщинами он проделывал это, и они наутроготовы были, как и я, радостно плясать под его дудку.

– Конечно, нет, – покачала я головой. – У нас общийдедушка, это инцест.

Макс нахмурился.

– А ты не болтай про дедушку, и никто не узнает, –ответил он. – Кстати, сегодня ночью дедушка тебе не мешал.

– Вот что, – я откинулась на спинку стула и сказала,разглядывая его физиономию, показавшуюся мне в тот момент невыносимосамодовольной. – С твоим опытом добиться того, чтобы у дуры вроде меня снеслокрышу, раз плюнуть. Но то, что я сегодня ночью орала под тобой, еще ничего незначит.

– Убить тебя, что ли? – произнес он, и я вдругподумала, что до этого вполне может дойти. – Вот что, – передразнил он. – Всюэту чушь я слышать не желаю. И я не позволю тебе по глупости исковеркать жизньсебе и мне. Ты выйдешь за меня замуж, даже если мне придется тащить тебя подвенец силой.

– Вот в этом я как раз не сомневаюсь, проигрывать ты нелюбишь.

– Ты это называешь игрой? – вздохнул он. – Угораздиложе меня влюбиться в дуру.

Я приподнялась и влепила ему пощечину. Конечно, не за дуру.Все было много хуже. Теперь я отказывалась понимать, как, хотя бы на мгновение,могла поверить ему.

Все, кто находился в кафе, дружно повернулись в нашу сторонуи замерли с открытыми ртами, ожидая продолжения. Я его тоже ожидала. Лицо Максастало холодным и жестким. Вот сейчас он скажет, что думает на самом деле, и янаконец узнаю…

– Еще одна такая выходка, – очень медленно произнес они замолчал, предлагая включиться моей фантазии.

Я не собиралась напрягаться и спросила:

– И что?

Он вздохнул, не спуская с меня глаз.

– Извини. Я влюбился в умную девушку, которая сама незнает, чего хочет. Я тебя под замок посажу до полного прояснения в мозгах. Асейчас ешь по возможности молча и старайся увидеть во мне что-нибудь доброе.

– Это трудно.

– Еще бы. Тебе так этого не хочется.

Обедали мы молча, впрочем, кусок у меня застревал в горле, ия вскоре отодвинула тарелку. Макс хмуро наблюдал за мной. В номер я подниматьсяне стада.

– А твои вещи? – спросил он.

– Там только сумочка, ты вполне способен принести еесам.

Он вернулся через пять минут, и мы поехали домой. Первыепятьдесят километров прошли в молчании, потом он спросил:

– Чего ты боишься, Жанна?

Я отвернулась к окну.

– У меня к тебе большая просьба, – еще через пятьдесяткилометров сказал он. – Прежде чем что-то сделать, хорошо подумай.

Больше мы не произнесли ни слова. Как только мы въехали вгород, я попросила остановить машину.

– Зачем? – удивился он. – До моего дома…

– Я не собираюсь ехать к тебе. Ты просил хорошоподумать, и я подумала. Я не люблю тебя и никогда не буду с тобой.

Он захлопнул дверь, которую я открыла, собираясь выйти.

– Половина первого ночи, я не отпущу тебя одну. И вквартире одну не оставлю, потому что эти типы могут…

– Хорошо, отвези меня к Зинаиде. Она поздно ложится.

Зинаида нам обрадовалась. Несмотря на позднее время, сталапоить Макса чаем, я от чая отказалась и пошла спать. Не знаю, что он наплел ей,но она сказала, что я могу жить у нее столько, сколько пожелаю. Макс тожеостался ночевать, ему постелили в гостиной. Я ревела часа два, попеременносчитая себя то идиоткой, то волевой женщиной, которая сама отвечает за своюсудьбу. Проснулась в десять, Макс с Зинаидой негромко беседовали за завтраком,меня, как видно, решили не беспокоить.

Я боялась выйти из комнаты и увидеть Макса, лежала и думалао том, какая я несчастная.

Тут зазвонил мобильный, я схватила телефон и с удивлениемуслышала Сашкин голос.

– Не бросай трубку, – торопливо произнес он. – Зря тытогда подумала… Все не так, я бы ни за что не позволил им тебя и пальцемтронуть.

– Я и не сомневалась.

– Да? – не поверил он, правильно, между прочим. – Азнаешь, никакого золота там не было. Одни бумаги: первый ящик забит под самуюкрышку, и второй – наполовину. Самойлов чуть не рехнулся. Не знал, что с этимибумажками делать, привезли ящики и бросили в гараже. А сегодня ночью их кто-тоспер. Прикинь?

– Поздравляю, – сказала я. – Вы проморгали своесчастье. Это архив, который искал Макс, за него ему обещали кучу денег, а онеще на доставке сэкономил.

– Черт… Слушай, ты нарочно, да? Ну кому нужны какие-тобумажки столетней давности?

– Понятия не имею. Другого клада у меня в запасе нет,так что извини.

– Насчет денег ты серьезно? Бумаги действительночего-то стоили?

– Какая разница, если их у вас больше нет.

Я отключилась и вздохнула. Значит, Макс снова всехоблапошил. Молодец, ничего не скажешь. Я опять подумала о своей бабуле.Наверное, в одном из ящиков все-таки были те самые бриллианты. Труднопредставить, что бабка бежала от Вернера, прихватив награбленное им. Об этихящиках и о том, что в них, он рассказал ей сам. Она хорошо знала, где они, ипридумала эту считалку… Значит, все-таки надеялась когда-нибудь вернуться туда?И сделала это через много лет, когда заболел соседский мальчик. Но она была ужепожилой и как бы она сдвинула валун? А может, драгоценности были закопаны рядомс камнем, отдельно от ящиков?… В дверь постучали, и появился Макс.

– Проснулась? – спросил он с удручающей ласковостью.

– Ага. Заходи. Сашка звонил. У них ночью из гаражаархив свистнули.

– Меня это меньше всего волнует, – пожал Макс плечами.

– Еще бы, деньги тебе, наверное, уже перевели? Заолухами пристроились еще от Колыванова, а стащить два ящика из гаража вообщеплевое дело. Тебе только и надо было сделать один звонок. Слушай, а ты формудеда примерять не пробовал? Уверена, выглядел бы потрясающе. Ты сукин сын,Макс, Ты даже не представляешь… – Я заревела, злясь на себя за это.