— Я рада. И все же, Нэнси, я хотела бы знать, как ты насамом деле относишься к тому, что больше никогда не будешь выглядеть какраньше? Может быть, тебя это беспокоит, смущает, тревожит? Что?..

— Ну, если и тревожит, то совсем не так сильно, как яраньше думала. Наверное, мне просто продолжает казаться, что, хотя подбородокне мой, все остальное будет более или менее похоже. В конце концов, подбородок— это только подбородок, отдельный кусочек лица. Что касается губ, то ониникогда мне особенно не нравились. Может быть, мне станет не по себе, когда яувижу, что и остальное не похоже на меня, а может быть, и нет. Не знаю…

— Мне хотелось бы дать тебе один совет, Нэнси. Следоватьему вовсе не обязательно, но хотя бы выслушай… Я не знаю, как я сама повела бысебя на твоем месте, но сейчас мне кажется, что в твоей ситуации самое разумное— это успокоиться и попытаться полюбить свое новое лицо. Попробуй этак«поиграть» с этой мыслью… Ведь не каждому в жизни выпадает такая возможность —изменить свою внешность, стать красивее, чем прежде. Многие женщины всю жизньмечтают об этом, но обычно хирурги — даже такие опытные, как Питер — нерешаются браться за кардинальную перестройку внешности. В твоем случае никакихдругих вариантов просто не было… В общем, я советую тебе попробовать изменитьсвой внутренний настрой и попытаться взглянуть на все это под другим углом.

— Я… не совсем понимаю, что ты имеешь в виду.

— Сейчас объясню. Пока ты подсознательно стремишьсявернуться к прежней Нэнси. Но ведь и Питер, и я тоже — мы оба порой сознательноотказываемся от той женщины, какой ты когда-то была, потому что какие-то частитвоего характера или, прости за напоминание, тела просто мешают нам двигатьсявперед. Пока у нас это получается, но если ты не будешь помогать нам, мы можемзастрять на полдороге. Ты должна… — Фэй замешкалась, словно подыскиваяслово. — Ты сосредоточилась на деталях, Нэнси, я же советую тебе отступитьот холста и посмотреть на всю картину в целом. Кстати, ты никогда не обращалавнимания на свою походку?

Нэнси озадаченно поглядела на Фэй. Нет, она никогда об этомне задумывалась. За все время, что Нэнси встречалась с Фэй, они еще никогда неговорили об этом, и вопрос подруги ее несколько озадачил.

— Я никогда об этом не думала. А что такое с моейпоходкой? — спросила она настороженно.

— Давай подумаем об этом вместе. А заодно — и о твоемголосе. Ты никогда не хотела позаниматься с преподавателем, который мог быдолжным образом его поставить? У тебя от природы очень приятный, глубокий имягкий голос, но ты не умеешь им пользоваться. В любом случае несколько занятийтебе бы не повредили. Петь ты, может, и не будешь, но разве не приятно говоритьбез усилий, плавно, полнозвучно? Словом, я предлагаю тебе поиграть с тем, что утебя уже есть и что будет, и — в конечном счете — попробовать стать чуточкулучше, чем была. Питер все время так и делает — почему ты не можешь?

Глаза Нэнси невольно загорелись от волнения, словно ейпередалась часть уверенности Фэй.

— А ведь и правда! — воскликнула она. — Ведьразвивать в себе новые способности очень, очень интересно! Я могла бы изменитьпоходку, научиться играть на пианино, выучить иностранный язык.

Я могу даже изменить имя!

— Э-э! — Фэй шутливо погрозила ей пальцем. —Давай-ка не будем слишком увлекаться. Я не сомневаюсь, что ты все это сумеешь,просто мне не хочется, чтобы потом тебе начало казаться, будто старая НэнсиМакаллистер умерла, а вместо нее появилась какая-то незнакомая женщина. Я хочу,чтобы ты чувствовала себя лучше, чем была, и чтобы ты гордилась тем, чтодобилась этого сама. Давай подумаем над этим. У меня, например, такоепредчувствие, что это будет весьма интересно и, главное, принесет пользу.

— Хочу новый голос! — Нэнси снова откинулась наспинку кресла и прыснула. — Вот такой, — добавила она почти басом,вызвав у Фэй улыбку своей детской выходкой.

— Если будешь продолжать в том же духе, Питеру,пожалуй, придется пересадить тебе чью-нибудь бороду.

— Как у «Зи Зи Топ»! Это будет просто шикарно!

Нэнси неожиданно почувствовала себя необыкновенносчастливой. Сорвавшись с кресла, она, пританцовывая, прошлась по комнате, а Фэйнеожиданно подумала о том, как же Нэнси все-таки молода. Ей было всего двадцатьтри, и хотя сиротское детство и авария не могли не наложить на нее свойотпечаток, во многих отношениях Нэнси оставалась совсем юной и по-прежнемубеззаботной.

— И еще одна вещь, Нэнси, — сказала Фэй серьезно,и Нэнси остановилась.

— Какая?

— Мне кажется, ты должна понимать, почему, на самомделе, тебе так хочется стать новым человеком. Это весьма характерно для сирот.Те, кто, подобно тебе, воспитывался в приюте, как правило, не до конца осознаютсебя и свое собственное "я". Например, ты не знала своих родителей, иот этого тебе кажется, будто в тебе чего-то не хватает. В результате твоя связьс реальностью гораздо слабее, чем у большинства людей. Благодаря этому тебегораздо проще начать с чистого листа, отказавшись от человека, которым тыкогда-то была. Люди, которые хорошо помнят родителей, ощущают свою тесную связьс ними, и она мешает им расстаться с прошлым. В этом отношении тебе повезло,Нэнси, и ты обязательно должна этим пользоваться.

Нэнси некоторое время молчала. Потом она вернулась в уютноекресло у камина, и Фэй ободряюще улыбнулась ей. Ее кабинет был очень подходящимместом для приема пациентов — он буквально настраивал человека на нужный лад,помогал расслабиться, успокоиться. Бывало, Фэй не успевала задать вопрос, апациент уже сам начинал рассказывать о том, что его больше всего волновало.

В самом деле, что лучше располагает к откровенной беседе,чем огонь в камине, надежное молчание отделанных мореным дубом стен, мягкиетона старинного персидского ковра, приглушенный свет медных светильников настолах? Каминная решетка была сделана из потемневшей кованой меди, окназанавешены плотными бархатными портьерами с кистями, а в простенке и в углахвисели небольшие картины в рамах. Цветов в кабинете не было, зато было многорезных папоротников в терракотовых горшках. Словом, каждый, кто попадал сюда,сразу настраивался на спокойную, дружескую волну и был готов к искреннейоткровенной беседе, а именно этого Фэй и добивалась.

— О'кей, — сказала она, видя, что Нэнсисосредоточенно хмурится. — Тебе понадобится время, чтобы все это какследует обдумать. Сейчас же я хотела затронуть еще одну серьезную тему. Как тысобираешься провести праздники?

— А что — праздники? — Нэнси подняла глаза, и Фэйувидела, что недавняя веселость исчезла из них, уступив место тоске иодиночеству. Это, однако, ее не удивило — другой реакции она и не ожидала.Именно поэтому вопрос с праздниками непременно нужно было решать.

— Как ты собираешься провести Рождество?

Ты не боишься?

— Нет. — Лицо Нэнси — во всяком случае, видимаяего часть, — осталось неподвижным — изящный подбородок не дрогнул, губы несжались в напряженной гримасе.