«А, провались ты пропадом!..» — бормотал Майкл каждый раз,когда после очередного звонка клал трубку на рычаги, но аппарат звонил снова, иему приходилось мобилизовать свое терпение, улыбаться и говорить пустыевежливые слова незнакомым и чужим людям.

— Провались ты к дьяволу! — с чувством сказал онпосле звонка очередного клиента из Оклахомы и вздрогнул от неожиданности, когдаот дверей донесся чей-то смех.

Майкл удивленно поднял голову. У двери кабинета стоялапрелестная молодая девушка с пышными золотисто-каштановыми волосами, густойволной падавшими ей на плечи. Гладкая кожа лица была кремово-розовой, а глаза —ярко-голубыми.

Не сразу Майкл вспомнил, что это — новая дизайнерша поинтерьеру, которую нанял Бен. Он встречался с ней раза два, но почти не обратилна нее внимания. Впрочем, Майкл мало на что обращал внимание — исключениесоставляли только требующие его подписи документы, которые невидимая рукасекретарши подкладывала на стол каждое утро.

— Вы всегда поздравляете людей с Рождеством подобнымобразом? — спросила она.

— Нет, только тех, звонку которых я особеннорад. — Майкл машинально улыбнулся, раздумывая, что может быть от негонужно этой девице. Кажется, он ее не вызывал, да и у нее тоже не могло быть кнему никакого дела. — Вам что-нибудь нужно, мисс…? — Вот дьявольщина!Он никак не мог припомнить ее имени. Как же, черт побери, ее зовут?

— Венди Таунсенд… — подсказала девушка. — Я зашла,чтобы пожелать вам счастливого Рождества.

— Ага… — Майкл подумал, что видит перед собой типичнуюмолодую подхалимку и карьеристку, и, улыбнувшись уже с легким презрением,жестом предложил сесть. — Разве вас не предупредили, что я настоящийдядюшка Скрудж[3] ?

— Я сама догадалась. Ведь вы не появились ни навечеринке для служащих, ни даже на вчерашнем торжественном ужине по случаюРождества. Впрочем, мне сказали, что у вас слишком много работы.

— Это помогает мне сохранять форму.

— Но Рождество — это только предлог… — Венди закинуланогу на ногу. Ножки у нее были просто идеальные, но на Майкла это произвело также мало впечатления, как маневры грузового крана в порту. — Я хотелапоблагодарить вас за повышение, которое я только что получила.

Она ослепительно улыбнулась ему, и Майкл все так жемашинально вернул улыбку. «Интересно, что ей от меня нужно? — сноваподумал он. — Премию? Еще одно повышение? Что?»

— За это вам следовало бы поблагодарить не меня, а БенаЭйвери. Он ваш непосредственный начальник. Я к этому не имею никакогоотношения.

— Я понимаю, и все-таки… — Разговор становилсябессмысленным, и Венди, очевидно, тоже поняла это. Поднявшись с кресла, онабросила взгляд за окно и увидела на подоконнике снаружи слой снега толщинойдюймов в десять.

— Похоже, у нас наконец-то будет настоящее снежноеРождество, — заметила она. — Вот только добраться по такой погоде додому будет сложновато.

— Думаю, вы правы. Я, наверное, не буду даже ипытаться. — Майкл с невеселой усмешкой показал на широкий кожаный диван устены. — Иногда мне кажется, что его поставили здесь специально для того,чтобы у меня было как можно меньше поводов выходить из кабинета, — добавилон, а сам подумал: «Нет, мистер, ты сам заточил себя в этой комнате, самприковал себя к столу и дурацким бумагам». Вслух он, конечно, ничего не сказал,а она не поняла скрытый смысл его слов.

Снова пожелав ему счастья и успехов, Венди ушла ни с чем, аМайкл вернулся к документам. В этот день он действительно заночевал на диване всвоем кабинете, и в следующей — тоже. Это его более чем устраивало: сочельник иРождество падали в этом году на выходные, и никто не знал, где он встречаетпраздники. Уборщицы и швейцар тоже были отпущены, и только один охранник был вкурсе, что Майкл так и не выходил из своего кабинета с вечера пятницы до вечеравоскресенья. К этому времени Рождество было уже позади, и, возвращаясь в своюхолодную, пустую квартиру, Майкл уже мог не бояться, что связанные срождественскими праздниками призраки воспоминаний станут преследовать его.

За ручку его двери была заткнута присланная матерью большаяжелтая хризантема в хрустящем целлофане. Майкл бросил ее в мусорную корзину.

Нэнси в Сан-Франциско встретила Рождество в таком жеодиночестве, но для нее праздники прошли гораздо приятнее. Она приготовиланебольшую индейку, сходила в церковь, спела на балконе святочный гимн и легласпать.

Утром она встала поздно; в глубине души Нэнси надеяласьзадержать наступление нового дня, но, увы, это было невозможно. Он так и лез вокна солнечным светом, веселыми голосами, мишурным блеском и лживымиобещаниями, и она нехотя встала. К счастью, Рождество в Сан-Франциско —бесснежное, теплое, солнечное — мало чем напоминало славную своими снегопадамии холодами Новую Англию. Вчера, пока Нэнси наблюдала на улицах толпы гуляющих,у нее не раз появлялось ощущение, будто все эти люди играют в Рождество, хотяна самом деле никакого Рождества нет, и это помогло ей спокойнее пережить праздники.

В этом году она получила два подарка: чудесную сумочку Гуччиот Питера и интересную книжку от Фэй. Нэнси читала ее вчера и снова открыласегодня, когда, доев индейку в клюквенном соусе, свернулась клубочком в уютномкресле у окна. Встречать Рождество подобным образом было довольно непривычно,но она сразу подумала, что лучше так, чем у Шраффта, где ходят пожилые леди собъемистыми пластиковыми пакетами, в которых спрятаны все твои надежды и мечты.Еще в детстве Нэнси интересовало, почему эти пакеты такие большие. «Бытьможет, — рассудила она теперь, — в них лежат письма, фотографии,мелкие сувениры, старые игрушки и забытые сны…»

Было уже начало шестого, когда Нэнси наконец отложила книгуи с наслаждением потянулась. «Неплохо бы пройтись», — подумала она,чувствуя, что соскучилась по свежему воздуху.

Надев пальто, Нэнси взяла свою шляпу и фотоаппарат иулыбнулась себе в зеркало. Новая улыбка нравилась ей все больше и больше, иНэнси часто задумывалась о том, как будет выглядеть все лицо, когда Питер закончитсвою работу. Она давно чувствовала, что становится «девушкой его мечты», да исам Питер не раз говорил, что делает из нее свой «идеал». Это слегка тревожилоНэнси, но все равно новая улыбка ей нравилась.

Она повесила фотоаппарат на плечо и выскользнула за дверь.Вечер был прохладным и довольно ветреным, но без тумана, который в зимнюю поручасто наползал с моря. До наступления темноты было еще далеко, и Нэнси сразуподумала, что сейчас самая подходящая погода для съемки. Поправив на плечетонкий ремешок фотоаппарата, она медленно пошла в сторону порта. Улицы былипочти безлюдны — большинство людей все еще приходило в себя после безумств иизлишеств предыдущего праздничного вечера. Кто-то валялся на диване, обвязавголову мокрым полотенцем, кто-то, кривясь, пил порошки от изжоги, кто-то мирнопохрапывал перед работающим телевизором…