Заглянув в кабинет, Нэнси улыбнулась Фэй, которая уже сиделав кресле у огня.

— Привет, вот и я.

— Привет. Как дела, юная леди? — Фэй улыбнулась в ответ,искренне радуясь тому, что Нэнси выглядит так хорошо — даже лучше, чем онаожидала.

— Я привела с собой друга.

— Да? Ты, я вижу, даром времени не теряешь: стоило мнеуехать на пару недель, как у тебя появился новый друг. Ну, давай его сюда…

Нэнси пошире приоткрыла дверь, и Фред чинно вошел в кабинет.Он явно гордился своим новеньким красным ошейником и поводком. Никто так и незаявил о его пропаже, и с сегодняшнего утра он официально принадлежал Нэнси.Кроме ошейника и поводка, у него теперь было свидетельство о регистрации,коврик, миска и около дюжины игрушек.

— Вот, Фэй, познакомься, это — Фред. — Нэнси так исветилась материнской гордостью, и Фэй рассмеялась.

— Какой очаровашка! Где ты его раздобыла?

— По-моему, это он раздобыл меня. Мы познакомились вРождество; наверное, мне нужно было назвать его Ноэлем[4] , ноФред мне нравится больше.

Нэнси не стала объяснять Фэй — почему. Впервые за все времяей вдруг стало стыдно, что она так цепляется за Майкла и за все, что было с нимсвязано.

— Кроме того, я принесла еще целую папку новыхфотографий.

— Да, я вижу, ты изрядно потрудилась. Может быть, мнестоит уезжать почаще?

— Сделай мне одолжение — не уезжай, ладно? Нэнсипроизнесла эти слова шутливым тоном, но глаза выдали ее, и Фэй поняла, как ейбыло одиноко все это время. Впрочем, Рождество было серьезным испытанием длямногих, не для одной только Нэнси.

— А еще… — с гордостью прибавила Нэнси, — я нашлапреподавателя, который поставит мне голос. Питер сказал мне, что все это входитв… в программу лечения, так что я не стала очень жмотничать. Мы начинаем завтрав три. Что касается танцев, то Питер считает, что заниматься ими мне ещерановато. Впрочем, я все равно не могла бы пойти в танцкласс с таким лицом, нок лету бинты снимут, и тогда…

— Я горжусь тобой, Нэнси, — негромко и оченьсерьезно сказала Фэй, и в глазах Нэнси вспыхнула радость.

— Спасибо… Знаешь, я тоже… горжусь.

В тот день они прекрасно поработали, и впервые за восемьмесяцев Нэнси ни разу не упомянула о Майкле.

На следующем сеансе повторилось то же, и на следующем…Казалось, она твердо решила больше не говорить о нем.

Незаметно наступила весна. Нэнси продолжала с увлечениемобсуждать с Фэй свои планы на будущее и рассказывать о своих делах — об урокахвокала, о фотографии и о том, что она собирается делать, когда в совершенствеовладеет техникой художественной съемки. Они с Фредом подолгу гуляли в парке,ходили в розарий и путешествовали по глухим тропкам вдоль побережья, а время отвремени Питер возил Нэнси на какой-нибудь удаленный пляж, где ее бинты несмущали ни окружающих, ни ее самое.

Лечение тоже шло нормально. Из-под бинтов мало-помалупоявлялось новое лицо Нэнси, и вместе с этим все ярче проявляли себя ееличность и характер. Можно было подумать, что, изменив форму носа, очертанияскул и контур губ, Питер отчетливее проявил душу Нэнси, которую преждезатмевала бросающаяся в глаза прелесть ранней юности. Год, минувший со времениаварии, не прошел для Нэнси бесследно: она повзрослела, стала серьезнее,вдумчивее и… увереннее в себе.

— Неужели прошел уже почти целый год? — спросилаФэй у Нэнси одним майским полднем.

Питер к этому времени работал над областью вокруг глаз, иНэнси постоянно носила большие черные очки, закрывавшие ей брови и скулы.

— Да, все это случилось прошлым маем, — ответилаона спокойно. — А с тобой мы встречаемся уже почти восемь месяцев. Скажи,Фэй, как мои дела? Я делаю успехи, или же…

— А ты разве сомневаешься в том, что делаешь успехи?

— Иногда. Когда слишком много думаю о Майкле… — Нэнсибыло нелегко сделать это признание. Вопреки всему, она продолжала отчаянноцепляться за надежду, что в конце концов Майкл разыщет ее, и тогда договор сМарион окажется недействительным.

— Я не знаю, почему я продолжаю это делать, —добавила Нэнси, — но факт остается фактом… Я не могу выкинуть его изголовы.

Фэй покачала головой. Все это время она подозревала, чтоНэнси неспроста не заговаривает о Майкле.

— Ничего, Нэнси, — ответила она негромко. —Давай подождем еще немного. Вот увидишь — как только Питер снимет последниешвы, ты сможешь больше выходить, и у тебя сразу появится множество важных дел.Пока же тебе нечего больше делать, кроме как оглядываться на прошлое илипытаться заглянуть вперед и пытаться представить себе вещи, о которых ты покане имеешь никакого представления. То, что ты сейчас живешь с оглядкой напрошлое, вполне естественно — в твоей жизни просто нет других людей, кроме тех,которых ты когда-то знала, но все изменится. Обязательно изменится, надо толькоеще немножечко потерпеть.

Нэнси вздохнула — это был долгий, безрадостный вздох.

— Я устала быть терпеливой, Фэй. Иногда мне кажется,что эти операции на моем лице будут продолжаться вечно, и тогда я почтиненавижу Питера, хотя и понимаю, что он ни в чем не виноват. Он работает такбыстро, как только может, и все-таки…

— Но согласись: дело-то стоит того, чтобы немногопотерпеть, верно? — Фэй улыбнулась, и Нэнси грустно улыбнулась в ответ.

Ее лицо было уже почти сформировано; оно поражалосовершенной красотой, и каждая неделя добавляла ему новую, индивидуальную инеповторимую, черточку. Занятия вокалом тоже не пропали даром: голос Нэнси сталчуть ниже, звучнее, и в нем появились богатые, глубокие обертоны, которыми онавиртуозно владела. Это навело Фэй на новую мысль.

— Ты никогда не задумывалась о том, чтобы статьактрисой, когда все это закончится? — спросила она. — На мой взгляд,у тебя должно получиться. У тебя исключительная внешность, да и талантом тебябог не обидел.

Но Нэнси отрицательно покачала головой:

— Снимать фильмы я, может быть, и согласилась бы, ноиграть в них — нет. Для меня это слишком просто. Я предпочитаю быть за камерой,а не перед ней.

— О'кей, не хочешь — не надо. Это было простопредположение. Кстати, какие у тебя планы на эту неделю?

— Я сказала Питеру, что мне хотелось бы сделать длянего несколько фотографий, и в воскресенье мы вместе полетим в Санта-Барбару. Унего там какие-то дела, и он обещал взять меня с собой.

— Вот бы мне так… — с легкой завистью пробормотала Фэйи поглядела на часы. — Ну что ж, на сегодня, пожалуй, хватит. Увидимся всреду.