На беседы больше не тянуло. Молчание его вполне устраивало.И не потому, что хотелось что-то там обдумать. Как раз-таки ни о чем особенноне думалось. В активе – арбалет Клади, шаур Сварога и неистощимый (спасибомагии родной) запас денежных единиц, в пассиве – грядущее исчезновениеконтинента в пучине вод и отсутствие поблизости стежки на Талар, в перспективе– сомнительная помощь от отставного вояки, в остальном же – полнаянеопределенность…

– Стоп, машина, – сказал Сварог неожиданно инатянул поводья. – А это что еще такое?

Холм слева, с грудой камней на вершине, был чересчур ужправильной формы, чтобы быть естественным образованием. При тщательном всматриванииоказалось, что груда делится на развалившуюся каменную стенку и на возвышение,напоминающее надземную часть колодца. Из колодца поднималась струйка черногодыма, закручивалась в спираль, и спираль строго вертикально уходила ввысь.

– Капище апаков, – сказала Клади. Ага, видимо,колодец не что иное, как алтарь для жертвоприношений, раз перед ним капище, ане стойбище туристов с незатушенным костром. Сварога нагнала Клади.

– И кто они такие, твои апаки? – Сварог поймал насебе чересчур уж пристальный взгляд спутницы. – Да я, ей-богу, не знаю,вот веришь ли… Сама же говорила, что я не понимаю самых элементарных вещей…

Огибая достопримечательный холм, они перешли с рыси на шаг.

– Апаки ушли три столетия назад. Неизвестно куда инеизвестно отчего. Говорят, им был известен секрет подчинения земли…

– Подчинения земли?

– Да. Они заручались благосклонностью подземных богов,принося в жертву каждого второго младенца. Ритуал совершался на жертвеннике, изкоторого, ты видишь, поднимается дым. Дым идет всегда, не переставая, днем иночью. Говорят, то дыхание голодных богов. За пожертвованную кровь своих детей,кормившую подземных божеств, апаки получили власть над верхней землей, получилидесять каймов вглубь от поверхности.

– А кайм – это сколько?

Клади, судя по всему, уже решила ничему не удивляться.

– Примерно от локтя до кончика среднего пальца.[4]

– Понятно, – Сварог сделал очередную зарубку впамяти. – И что же они делали со своими десятью каймами?

– Об апаках до нас дошли только предания. В нихрассказывается, что они превращали землю в ловушки для зверей, добывая мясо ишкуры. Апаки обращали землю в непреодолимую преграду из насыпей и рвов на путилюдей, посягавших на их владения. Главное, земля по приказу апаков выбрасывалаиз себя наверх не принадлежащее ей.

– Клады?

– Клады и то, что дороже кладов. Древние предметы. Оттех, кто жил до наступления Первой Тьмы. И однажды они отыскали в земле нечто,уведшее их прочь из нашего мира. Так утверждают предания…

– Они были людьми?

– Людьми.

Ее разговорчивость пошла на убыль.

– А что, с тех пор как апаки ушли, никто не пыталсязанять их место, никто не пробовал умаслить богов кровушкой и получить властьнад десятью каймами?

Она в очередной раз пожала плечами.

– А это тогда что? – Он показал на пригорок подругую сторону дороги.

Могло показаться, что у подножия невысокого бугра поработалмощный экскаватор. Черпанул загребущим ковшом пару раз, вгрызаясь в земельку этихсамых каймов на десять. Да только откуда тут могла взяться строительнаятехника? Да, в общем, и не так выглядит результат экскаваторных усилий. Пластыземли над черной ямой, расцвеченной желтыми пятнами песка и серыми точкамикамней, были приподняты, словно крышка сундука, и застыли в невозможном позаконам физики вертикальном положении.

Клади резко осадила лошадь и загарцевала на месте, неотрывая взгляда от вздыбленной земли, Ага, и ее зацепило. Словно бы испугаласькрасавица. Только непонятно чего…

– Когда отзвучит зов первый, двинутся рекивспять, – пробормотала она, – и вскипит кровь небесная и земная, исдвинется твердь, и вскроются врата во мглу, отворяя могилы…

Как пить дать, вспоминает вслух цитату из какого-нибудьместного пророчества…

Она вдруг всадила пятки под ребра лошади и понеслась подороге. Сварогу ничего не оставалось, как поступить таким же образом. Оноглядывался, пока разрытый взгорок не скрылся за поворотом. Когда же бросил вту сторону последний взгляд, померещилось, будто над раскопом поднимаетсябелесое марево. Но включить «третий глаз» уже не успевал. Раньше надо былосообразить. Однако вот не сообразил, потому что молчало его чувство опасности.

Клади мчала первой и задавала приличный темп. В конечномсчете ей виднее, чего следует остерегаться в этих краях, от чего уносить ноги икопыта как можно быстрее, а на что можно не обращать внимания, ехать себе мимо,поплевывая. Сварог – чужак, потому и не претендует на желтую майку лидера. Какговорится, мы сами не местные, остались без документов, помогите, люди добрые…

Их бешеная скачка закончилась, когда дорога выскочила к рекеи пошла вдоль нее, повторяя все зигзаги русла. Клади заметно успокоилась,неторопливо рысила, погруженная в свои думы. Сварог ей не мешал, осматривался.Вполне обыкновенная речка, сбегающая с гор: прозрачна до одури, камениста инетерпеливо бурна. То и дело попадались явно рукотворные заводи, назначениекоторых угадывалось без труда – узкий вход перекрывается одним-двумя валунами исетками из затонов выуживается заплывшая туда за день рыба. Интересно, уж нефорель ли? Ага, значит, люди все же здесь обитают. Рыбьи спинки мелькали вбурунах и перекатах потока, отсвечивая на солнце серебристыми вспышками.

Перед узким и шатким висячим мостом через реку ониспешились, повели лошадей в поводу.

Они добрались до середины пролета, когда Клади вдругухватила Сварога за рукав. Сварог послушно остановился, напряженно вглядываясьв противоположный берег.

С другой стороны на мост вышел человек, и тяжелая палка,которую тот использовал как посох, загромыхала по доскам. Человек выбралсяиз-за прибрежных камней, где, возможно, и поджидал гостей. А возможно, конечно,и не поджидал, а уж так сошлось.

Сварог двигался первым, первым ему предстояло сблизиться снезнакомцем.

Сучковатый увесистый посох перестал содрогать настил:человек остановился.

Сварогу пока еще не довелось ознакомиться с тем, как тут уних выглядят и одеваются купцы, скажем, или крестьяне. Стало быть, кто егоразберет, к какому сословию принадлежит господин хороший. Но Сварогупоказалось, что незнакомец выглядит и одет странно. Именно странно. Потрепанныезаплатанные штаны, отдаленно схожие с казацкими шароварами, босые ноги и вдругновый, тонкой и, видимо, дорогой материи синий кафтан с позолоченнымипуговицами, – правда, надетый на голое тело. Лицо при всей простоте черт…неуловимое. Да-да, как раз это слово годится лучше всего: неуловимое. Словно вдуше незнакомца ежесекундно меняется климат и его переливы отражаются на лице.То налетит задумчивость, то нагонит грусть, то распогодится радость, тосверкнет уж совсем невероятное счастье. Слабаком он не казался. Высокий,широкоплечий, длинные руки, мощные ладони. В объективе «третьего глаза» обликнезнакомца не поменялся. Выходит, человеческого рода.