– Деньги?..

– Ну да, деньги, деньги. Я так понимаю, у вас тут покакоммунизм не построен, а нам, чует моя душа, потребуются расходы. Причемнемалые.

Клади оглядела себя, потом запустила пальчики в набедренныйкармашек на штанах и выудила монету.

– Вот, это все. Остальное там… в замке… И в закладныхкронских банков…

– Давай-ка сюда. – Он взял монету, повертел вруках. Серебряная, размером с полдинария. Без каких-либо надписей, зато сизображением какого-то бородатого деятеля на реверсе и крупной цифрой «5» нафоне короны – на аверсе. Сварог подбросил монету на ладони. – Это сколько?

– Пять центавров.[2]

– А это много или мало?

– Для чего?

– Ну, скажем, лошадь на это купить можно? Да не смотриты на меня так, я действительно не знаю. Считай, что я приехал из страны, гдесовсем другие деньги. Ну?

Очередной рассвет на Димерее Сварог встретил, покачиваясь вседле и позвякивая полусотней свежесотворенных центавров в кошеле на поясе.

Копыта выбивали из дорожной тверди цокот и облачка пыли.Утреннее тепло, влажное и безветренное, встречным потоком свежило лицо.Непривычно огромный солнечный круг вкатывался на небесную гору, облепленнуюватными клочьями облаков. Рассыпанными осколками хрусталя блестела роса натраве и придорожных кустах… Пернатая братия – ага, значит, не все пичугиубрались прочь с Атара – в разминочных полетах нарезала воздух ломтями и, нежалея зобов, наперебой восторгалась отступлению ночи. В общем, выражаясьизысканно, в мире было разлито спокойствие и царила умиротворенность. И даже неверилось, что в десяти лигах от них догорает замок, захваченный потустороннейбратией.

– Хищники тут водятся? – повернулся Сварог кдвигающейся следом Клади. Спросил просто так, чтоб не молчать.

– Раньше много было, теперь меньше, – мертвымголосом ответила та. – Теперь тут встречаются другие… твари.

– Какие?

– Другие, – голос ее дрогнул. – Те, которыхни стрела, ни пуля не берет.

– Нечисть?

– Можно и так назвать.

– Ну, это я уже заметил… А вон там летает – это, кпримеру, нечисть называется или нет? – Он указал на небо, где вневообразимой вышине скользила черная точка, распластав крылья. Птица? Может, иптица, вот только крылья у нее были перепончатые, как у летучей мыши, а сзадивиднелся длинный, похожий на змеиный, хвост.

Клади подняла голову, вгляделась, прищурившись на солнце.

– Н-нет… Это не нечисть. Это рихар… Живой… Надо же,раньше я их видела только на картинках…

– Не нечисть, и то хорошо, – философски заметилСварог. – А с чем их едят?

– Их не едят, – без тени улыбки ответиласпутница. – Это… Ну, рихар – это рихар.

Она опустила голову и замолчала.

– Исчерпывающе, – кивнул Сварог. Разговор незавязывался.

Дорога, по обыкновению всех проселков, наверное, всехпланет, петляла среди холмов и перелесков, выискивая самый несуетливый, пологийспуск на равнину. С каждой проделанной лигой дорога, довольно узкая вблизизамка, становилась заметно шире, стали попадаться и распутья. Впрочем, поправилсебя Сварог, не лиги, а кабелоты.[3] Придется, ваше небесноевеликолепие, заново привыкать. Ко многому придется привыкать. А привыкать-то нехотелось. Хотелось домой. Несмотря на то, что местность напоминала дом (чтохарактерно, и Землю, и Талар одновременно) весьма и весьма.

Попутчица держалась сзади. Следует заметить, подчеркнутосзади. Лишь когда подъезжали к очередной развилке, она пришпоривала лошадь,равнялась со Сварогом, первой сворачивала в нужную сторону и снова отставала. Ив разговоры вступать явно не желала. Оно и понятно – после пережитого-то…Сварог искоса наблюдал за ней. Клади смотрела прямо перед собой на дорогу, губыбыли сжаты в прямую линию, что творилось в ее головке под ливнем светлых волос– одному богу известно. Но впадать в истерику и плакать она как будто больше несобиралась. Вообще-то Клади держалась молодцом, иная девица на ее месте легкомогла бы сорваться с катушек. Да и не только девица. Поэтому Сварог ее беседамине донимал, пусть сама успокоится и свыкнется с мыслью, что жизнь еепеременилась раз и навсегда и возврата к прошлому нет…

Да и самому Сварогу было о чем пораскинуть мозгами. Раньшедумать над странностями происходящего у него просто-напросто не было времени –с момента его появления на Димерее события развивались столь стремительно, чтоне оставляли места для раздумий. А странностей было хоть отбавляй. Обратитевнимание, господа: он ломился через лес наугад, а вышел как по компасу, аккуратк завтракающим слепцам. Слепцам, у которых был камень, неким мистическимобразом связанный с книгой из библиотеки замка. А ведь Сварог мог и не принятьприглашение юной охотницы погостить в замке, мог не спускаться в подвал, некрасть какую-то Бумагу какого-то Ваграна или же сразу отдать ее мэтру Ленару,слуге Великого Мастера, – тогда не было бы нарушено заклятие, архивариус невызвал бы подмогу в лице черных монахов, Карт остался бы жив и библиотека бы несгорела… Однако все случилось именно так, как случилось. Словно кто-то ведетего за веревочку. Словно чья-то воля подталкивает его к тем или иным действиям.Вопрос: чья воля?..

– О чем ты думаешь? – негромко спросила Клади.

– О веревочке, – вздохнул Сварог.

– О чем?

– О веревочке, за которую меня дергают.

– Кто?

– Эх, знать бы… Но ты не бери в голову. Как настроение?

– Еще не знаю, – слишком уж спокойно сказалаона. – Не могу поверить, что мне это не снится. Все так быстро произошло…

– Во-во, и я о том же. А ты молодчина, храбраяохотница. Я тобой горжусь.

Клади вымученно улыбнулась.

Нет, никак не выстраивались элементы головоломки в единоецелое. Как знать, возможно, потому что одна деталька была лишней – сам мастерСварог… А еще этот радиопередатчик в замке. Кто его оставил? Не тварь же,залезшая в окно. Тогда кто? Мэтр? Вряд ли старик с его помощью вызвал черныхмонахов. Барон, Клади? Откуда у них передатчик, до которого технологиям Гаэдароеще расти и расти? Иностранный? Тем более – откуда он взялся? Вопросы, вопросы,вопросы и ни одного ответа.

Они спустились в небольшой распадок, и деревья слева отдороги расступились, открывая небо почти до горизонта. В пронзительной голубизнепарили над лесом далекие вершины гор в шапках ледников, а потом вновь мимопотянулся лес, лес, лес…