Поехали вдоль реки, позади слышались отдельные крики изатихающий звон. Двое воинов сурового вида молча держались в отдалении. Их рукивсегда были возле рукоятей мечей, глаза не оставляли Олега, но во всех взглядахон не уловил враждебности.

Весь рашкинцев лежала в зеленой долине, защищенной холмамиот ветров. Олег насчитал тридцать домов, широких, с толстыми стенами, крытыхгонтой. Тридцать домов охотой не прокормишь, а у земледельцев всегда нравмягче. В то же время рашкинцев знали как самых лютых нравом... Свирепые боги?Храбр подчеркнул, что они чтят гостей, которых шлет Перун, бог воинов, неупомянул даже Велесапокровителя странников, Рода, Сварога... И Храбр, и другиекрасноголовые смотрят на него желтыми глазами Лиски. Сколько веков минуло? Онна миг ощутил приступ боли, Лиска встала перед глазами. Это ее и его дети...

Из домов выходили женщины, дети выглядывали из окон, мужчинОлег не видел все на охоте, в набегах, ушкуйничают, ходят в наемниках вЦарьграде, даже в Багдаде и далеких странах, где только солнце и пески, где незнают зимы.

В огромных просторных палатах Храбр давал пир в честьгостей. Олег и Гульча сидели на почетных местах, стол ломился от яств, кубков смедом и пивом, гридни вереницей вносили истекающих соком зажаренных поросят,лебедей, речную рыбу. Гульча не знала славянских обычаев насытилась с первых жедвух блюд, наелась с третьего, с пятого набила живот так, что стало труднодышать, но блюда все несли и несли. Гульча только провожала их жалобнымиглазами, ноздри красивого носа раздувались, а рядом противный пещерник тихопосмеивался, отщипывая от каждого лакомства по крошке, да и то не от каждого,причмокивал...

Гульча перестала считать на двадцатой смене блюд, а их всенесли: свиные уши, вымоченные в кислой ежевике, поджаренную печень кабанчика слесными грушами, турьи языки в муравьином соку... Пещерник постепенно ожил,начал пробовать основательнее. Гульча не удержалась, отщипнула чего тонеслыханно сочного, духмяного, с опасением положила на язык, и там сразурастаяло нежно. Она непроизвольно сглотнула, чувствуя, что живот вот-вотлопнет. Пещерник ел уже вовсю, чавкал, брал еду руками. Жирный сок тек потолстым пальцам, губы блестели. Она возненавидела его — не предупредил, теперьвот жрет, а она только смотрит!

Храбр часто поднимал кубок, пили здравицу за воинскиеподвиги, за Перуна и его воинов. За столом было шумно, с Храбром пировали самыесвирепые воины и самые отличившиеся.

В зал зашел воин, на сапогах тина, к мокрой одежде прилиплилистья. Оставляя ошметки грязи, он прошел через просторную горницу прямо кстолу, бросил на стол перед Храбром связку стрел. Храбр вопросительно поднялброви. Воин наклонился к его уху, что то прошептал.

Храбр выслушал, кивнул воину на дальний конец стола. Олег иГульча с беспокойством посматривали на вождя. Тот наполнил кубок, выпрямился вовесь рост, кольца на поясе громко звякнули.

— Воины Перуна! — прокричал он зычнымголосом. — Пусть не скажут в соседних племенах, что мы не учтивы кчужим... Ха ха!.. Вот сегодня святой пещерник, пробираясь ночью через лес сосвоей послушницей, в темноте нечаянно обронил свои стрелы. Наши воины полднялазали по кустам, но собрали все до единой! Я возвращаю их святому человеку иговорю, что ни одну не уронил зря, ха ха! Только двоих Кабан успел застатьживыми, ха-ха... Возвращаю тебе твои стрелы, святой человек!

Он потянулся через стол, положил связку перед Олегом. Одиниз старых воинов покачал головой, сказал недоверчиво:

— В полной темноте... четырнадцать стрел!.. и двапромаха?.. Нам бы такие промахи...

Гульча ответила громким сердитым голосом, который прорезалшум и гам:

— А что ты хотел?.. Своими стрелами он бы непромахнулся. Эти были не его, а дураков, которые гнались за нами!

Храбр внезапно шумно фыркнул в кубок, пиво выплеснулось настол. Он захлебнулся от смеха:

— Стрелы тиверские?.. А хозяину, небось, сломали шею?

Гульча сказала сердито:

— Кому шею, а кому спину!.. нам делать нечего, какзапоминать.

Теперь уже хохотали все воины, взревывали от восторга,хлопали ладонями по коленям, стучали рукоятями ножей. Храбр хохотал, запрокинувголову. В палаты, привлеченные шумом, заглянули повара, заулыбались соблегчением, исчезли.

Олег сказал смиренно:

— У нас важное дело. И срочное. Я хотел бы выехатьзавтра на рассвете.

Он украдкой осмотрел суровые лица, испещренные шрамами. В ихжестоких глазах сейчас пляшет смех. Но рашкинцысамые лютые, самые жестокие...

Храбр сказал успокаивающе:

— Святой пещерник, только свистни!.. Ты принес намудачу восемнадцать дураков с их мечами, кольчугами, шлемами. На обменном торгеза хороший меч дают пять хороших коней. Или сорок коров. Кстати, мы захватилиих коней тоже у тиверцев кони хорошие!

Олег кивнул: даже плохая лошадь стоит пять волов, а хорошийбоевой конь потянет на целое стадо. Тиверцы славились конями, к тому же былихорошими оружейниками. В погоню за ним отрядились в полном вооружении, взялилучших коней и лучшее оружие, не пожалели. Вот только на свою беду догнали ужена чужой земле.

Старый воин, что сидел рядом с Гульчей, предложил:

— Я подберу настоящие длинные стрелы. Нашенские! Мычтим стрелков, они тоже угодны Перуну.

Другой добавил негромко:

— Я подберу коней.

Храбр подмигнул Олегу одобряюще:

— Им можно верить, святой волхв. Один лучший стрелок, адругой коней понимает лучше, чем людей.

Олег спросил осторожно:

— А для моей послушницы?

Он ощутил, как напряглась девушка, дыхание ее остановилось.Храбр отхлебнул из кубка, сыто рыгнул, обнадеживающе пробурчал:

— Не знаю. Пусть сама поглядит. Каких коней выберет,тех и отдам. Одного под седло, троих в запас. Подойдет?

Олег медленно наклонил голову, пряча радость:

— Еще бы! В конях она разбирается. В людях неважно,зато в конях...

Старый воин довольно взревел, толкнул Гульчу в бок огромнымкулаком:

— А что люди? Тьфу!.. Вот конида!

Гульча ответила с вызовом, глядя на Олега:

— Конечно, лошади намного лучше, чем некоторые люди. Мызавтра посмотрим с утра. Седла с потниками?

— Есть скифские, меровингские, каролингские, но лучшенашенские, переделанные для местных коней. У франков кони мелковаты, у тевтовтяжелы, вот у тиверцев и рослые, и быстрые, и выносливые!

Они углубились в детали, Олег дальше не слушал. Гриднивереницей вносили сладкое, Олег все еще пробовал, но перестал указывать намешок. По обычаю рашкинцев понравившееся блюдо можно было взять с собой, многиепринесли мешки из непромокаемой кожи. Пещернику гридни без его напоминанияскладывали не самое лакомое, а пригодное для дальней дороги.