– Черт знает что… – сказал он искренне, пребывая в тягостномраздумье.

– Не «черт знает что», а девушка, которая хочет, чтобы ееразложили со всем усердием, – с ангельским выражением лица поправилаочаровательная аристократка. – Мне здесь, конечно, не скучно, однако,скажу тебе по секрету, купец Паколет Карах, иногда надоедает видеть одни и теже лица, слышать одни и те же слова. Есть в нашей жизни этот маленький недочет…а впрочем, и его при некоторой настойчивости можно преодолеть, как-никак, кроменас, на Таларе пока что живут и другие… Ну, сбрасывай быстренько одежду, пока утебя штаны не лопнули. Говорят, вы, твердяки, такие выдумщики… Постарайся сомной проделать что-нибудь такое, до чего у нас не додумались. Хотя я и назнакомое согласна, лишь бы с должным прилежанием… Ну?

Стоя у плетеного борта, Сварог наблюдал за страннымипередвижениями, которые выполняли все до единого плоты: искусно маневрируя, онистарались образовать круг, с полдюжины уже выстроили дугу, носом к корме,перебрасывали друг другу веревки, соединяя свои немудрящие суда в единое целое.

А впрочем, гораздо интереснее было то, что виднелось вдали,слева, примерно на полуночном восходе: там что-то темнело у горизонта, иочертания эти ничуть не изменились за все долгое время, что Сварог проторчал уборта. Темная полоска, словно бы окрашенная сверху зеленым, весьма походила нажеланную сушу.

Воровато покосившись на старшину, Сварог притворился, будтововсе туда и не смотрит, а всецело поглощен маневрами жангады. В душе у негоприсутствовала некая неловкость – как и подобает хоть самую капелькусовестливому мужику, стоящему рядом с дружески расположенному к нему папашей, счьей доченькой этот мужик провел три ночи подряд… То, что инициатором всякийраз выступала сама доченька, мало что меняет. Все равно чуточку неудобно.Папаня как-никак – и, что характерно, ни в коем случае не будущий тесть…

В общем и целом, Сварог был вполне доволен своей здешнейжизнью. Относились к нему с подчеркнутым радушием, работать не заставляли,кормили и поили по высшему разряду, да вдобавок каждый вечер, едва солнцеспустится в море, заявлялась очаровательная Латейя и отдавалась ему со всемпылом. Сварог откровенно наслаждался нежданным отдыхом.

Все происходившее, однако, навевало на него некоторуюгрусть. С первой ночи стало ясно, что красавица доченька добивается дитяти –каковой задачи, вполне возможно, уже и достигла. Однако Сварогу было чуточку непо себе при мысли о том, что его дитя проведет всю сознательную жизнь на этомзыбком плоту, болтаясь по морям в компании этих реликтов. Но что поделать?Приходилось подчиняться.

Скверно было еще, что Латейя, что ни ночь, заводила разговорна извечную женскую тему – мол, неплохо было бы в самом скором времени честнымпирком да за свадебку… То назойливо стращала грядущей в самом скором временикатастрофой планетарного масштаба, после которой уцелеют одни Морские Бродяги,то недвусмысленно пыталась прельстить прозрачными намеками о нешуточных кладах,которые накопили ее предки и приумножил папенька. К первому Сварог относился неочень серьезно, а второму вполне верил – но в любом случае не собирался гробитьсвою молодую жизнь так, как от него требовали. Пустил в ход все своедипломатическое искусство, отговаривался некими традициями своего рода,настойчиво требовавшими жить и умирать исключительно на суше, а в море выходитьлишь при неотложной надобности.

До сих пор как-то обходилось, серьезной ссоры ни разу непроизошло, всегда оставалась граница, которую Латейя не переступала. Выслушавочередную порцию Свароговых отговорок, скорбно вздыхала и недвусмысленноприлаживалась под бочок.

– Инбер Колбта, – сказал вдруг старшина.

– Что? – встрепенулся Сварог.

– Вон там, – старшина показал на темно-зеленую полоскусуши. – Полуночная оконечность.

– Мы туда будем заходить?

– Нет необходимости. Я же говорил, что мы идем прямиком кТемайру.

– А вот это все что означает? – Сварог обвел рукойгоризонт.

Почти все плоты уже стояли по окружности, лишь два последнихзавершали маневр. Послышались шаги – это из хижин повалили обитатели плотов,прямо-таки увешанные ожерельями из ракушек и разноцветных кораллов, браслетами,бляхами из покрытой резьбой кости, меховая оторочка на сей раз присутствовалана всех без исключения нарядах, и мужских, и женских, и детских. Походило нато, что близится какой-то серьезный праздник, заставивший всех поголовно нарядиться,насколько возможно.

– Церемония, – сказал старшина. – Древняяцеремония, которая тут регулярно происходит с незапамятных времен… Но у нас ещеесть время, чтобы серьезно поговорить, купец Паколет Карах. Не так уж многовремени, но достаточно, чтобы внести полную ясность. Моя дочь тебе нравится?Допрос, конечно, бессмысленный, у меня есть уши, и я каждую ночь убеждаюсь, чтовы отлично поладили… ну, а все же?

– Очаровательная девушка, – сказал Сварог, неуклюжеглядя в сторону. – Выше всяких похвал.

– Как женщина она тебе годится, или все же желаешь найтичто-то получше?

– Ну, в общем… не вижу смысла что-то еще искать, –осторожно сказал Сварог.

– Она тобой тоже вполне удовлетворена. Кое-какие вашисухопутные ухватки ей весьма понравились.

– Рад слышать, – сказал Сварог еще осторожнее.

– Ну, так что же ты решишь? Она должна была подробно тебевсе изложить – что хочет за тебя замуж, что мы невероятно богаты, что только мыспасемся, когда все погибнут в самом скором времени… У тебя было достаточновремени для раздумий, ты взрослый и неглупый человек, наверняка успел всевзвесить… Итак?

Сварог незаметно огляделся. При старшине не было оружия,даже обычного скрамасакса на сей раз не имелось на поясе. Стоящие вокругразряженные морские бродяги тоже были безоружны. В конце концов, что ему мешаетпри малейшей опасности прыгнуть за борт и пешком добраться до чернеющего нагоризонте острова? Как бы ни обжились бродяги в море, вряд ли умеют дышать подводой так, как он. Не догонят, нет…

Тщательнейшим образом взвешивая слова, будто покупающийалмазы купец, стремящийся не ошибиться ни на грош, Сварог сказал:

– Любезный старшина, я безмерно благодарен вам за спасение игостеприимство, но у нас тоже есть традиции, которые я не могу нарушать, как быни была красива твоя дочь и как бы нам ни было хорошо. Уж ты-то долженпонимать, какую силу имеют в жизни людей вековые традиции…

– Нужно понимать так, что ты отказываешься?

– С величайшим сожалением.

– И это твое последнее слово?

От плетеного борта его отделял какой-то шаг. Вокруг всестояли неподвижно, не делая попыток напасть, и в глазах не было враждебности.

– Последнее, – сказал Сварог.