демократических пилотов. Однако вопрос, сможет ли она приземлиться благополучно, оставался открытым. От ответа зависели жизни миллионов евреев и других групп меньшинств.

Следующий шаг, который Беллу нужно было сделать перед отправкой на миссию, заключался в ознакомлении со своим новым прикрытием в качестве журналиста Reuters. Во вторник, 28 января он встретился с Родериком Джонсом, генеральным менеджером информационного агентства, и главным редактором Ф. У. Дикинсоном. Reuters было одновременно настоящим информационным бюро и фасадом, который служил британским секретным агентам идеальным прикрытием. Репортеры могли путешествовать и задавать множество вопросов, не вызывая при этом особых подозрений.

Территорией разведки Белла была вся Европа, а не только одна страна. Это делало его уникальным, элитным агентом. Если доклад был срочным, Белл должен был написать «от А12». Затем его телеграммы пересылались из датского информационного агентства Ritzau в Reuters, а затем в МИ-6. (Посредник в лице Ritzau в Копенгагене был необходим из-за отсутствия телеграфной связи между Германией и Англией; Дания была связана с обеими странами благодаря своему нейтралитету во время войны и, таким образом, служила промежуточной станцией между ними.) Менее конфиденциальные отчеты, подписанные его именем, попадали в МИ-6 и крупные британские городские газеты, а затем, через Press Association (Ассоциация прессы), в газеты по всей стране и миру. В том числе и в США, где исследование Белла появилось на первой полосе New York Times, а также в Nation[63] [19].

29 января Белл встретился с Ричардом Тинсли, руководителем шпионской сети, который его обучал. Тинсли, вернувшийся в Лондон из Роттердама, имел репутацию негодяя, который любил драться, пить и шантажировать компании, которые вели незаконный бизнес с Германией во время войны. К лучшему или худшему, позже МИ-6 превратилась в стабильную бюрократическую структуру, но в 1919 году там все еще было место для эксцентричных мелодрам.

Неделю спустя, холодным и туманным февральским утром в Северном море, корабль Белла «прошел мимо плавучей мины», а затем на горизонте появились Нидерланды. Наблюдать за проплывающим мимо побережьем имело, как сказал Марлоу в романе Джозефа Конрада, «что-то общее с размышлениями о тайне… “Приди и разгадай!”»[64] [20]. Белл высадился в Хуке. Оттуда он сел на поезд до Гааги. Он видел «детей, которые повсюду в Нидерландах катались на коньках по каналам». Это была последняя нормальная картина перед падением А12 в самое сердце нацистской тьмы.

Вскоре он уже проводил часовое интервью с бароном Эдуардом фон дер Гейдтом, человеком, умевшим играть на обеих сторонах дипломатических и банковских игр. Барон получил щедрую прибыль от своих связей на высоком уровне и вложил ее в свою всемирно известную коллекцию произведений искусства [21]. Однако его принципы были далеки от корысти. Он был активным участником секретных британско-германских дипломатических переговоров в Гааге в 1918 году, но подал в отставку, когда правительство Германии настояло на получении территориальных владений в рамках любого мирного соглашения. И теперь фон дер Гейдт изложил Беллу основные текущие события в политической жизни Германии, а также имена тех дипломатов, с которыми можно их обсудить.

В воскресенье, 16 февраля Белл встретился с другим бароном, Аго фон Мальцаном, который также входил в число лучших дипломатов Германии. Он был, по данным журнала Time, «типичным немецким аристократом, среднего роста, дородным… с привлекательным добродушным лицом и острыми глазами» [22]. Противник милитаристов во время войны, он сыграл решающую роль в прекращении их правления. Белл написал, что это было «очень успешное» интервью.

С помощью двух баронов и МИ-6 Белл получал ошеломляющее количество помощи. Мисс Фрэнк из МИ-6 организовала британскую; немецкая сторона призвала чиновников предложить ему защиту и помощь, а также помочь в пересылке документов по почте и телеграфу.

В течение следующих дней Белл встретился со многими немецкими журналистами, которые зачастую первыми узнавали о новостях на местах без цензуры. Он также понял, что его депеши добирались до Копенгагена три с половиной дня, а затем отправлялись в Лондон. Задержка была шокирующим нарушением протокола, ведь, как учил Тинсли, время имело решающее значение. Хуже того, когда его сообщения все-таки дошли, некоторые из них были искажены при передаче.

Белл надеялся изменить телеграфный маршрут. Альтернативы не было – война разрушила многие телеграфные соединения. Но в разведке нужна смекалка: вскоре появился обходной путь, как телеграфировал Беллу его редактор Уильям Молони (будущий глава Reuters): «Телефон, как ожидается, скоро откроется, и, поскольку у нас здесь есть английская стенографистка, вы, возможно, сможете передавать телефонные сообщения».

В четверг, 20 февраля Белл купил билеты на поезд из Амстердама в Германию с «приятными попутчиками». За этим последовал «неприятный досмотр» на границе в Олдензале, во время которого возник спор по поводу пишущей машинки. Вероятно, пограничники ждали, как обычно, взятки, но высоконравственного канадца заставить заплатить было невозможно. После некоторой задержки он прошел – со своей пишущей машинкой. Затем Белл остановился в Бентхайме для въезда в Германию, где проверка была «организованной и вежливой».

Поезда на Берлин были переполнены, вагоны ветхие. По пути он воспользовался возможностью поговорить с пассажирами. Некоторые из них во время войны были заключены в тюрьму в Англии.

Он прибыл в Берлин после полуночи и начал долгие поиски гостиницы, которую мог бы себе позволить журналист, хотя его счета и оплачивала МИ-6. Отель за отелем были полны. Если бы за ним следили агенты немецкой контрразведки, долгие и тяжелые (за счет багажа) поиски места для ночлега были бы убедительным доказательством, что он всего лишь невинный репортер. А12 следовал еще одному правилу Тинсли: никогда не транжирь деньги по прибытии, иначе все тебя заподозрят. Роскошный отель может подойти только для последней ночи агента на земле. Поиски Белла наконец закончились на Краузенштрассе, недалеко от будущего КПП Чарли.

На следующий день он встретил инженера (возможно, сотрудника Тинсли), который выбил ему «очень хороший номер» в отеле Fürstenhof на Лейпцигерской и Потсдамской площади, одном из самых оживленных перекрестков в мире. Отель Fürstenhof сочетал в себе барокко, модерн и ар-нуво, а внутри выставлялось современное искусство. Тем не менее это был не самый роскошный отель в Берлине, и он соответствовал тому, что мог себе позволить репортер. Беллу отель понравился, и он неоднократно туда возвращался, вероятно, из-за его расположения. Он стоял рядом с трамвайной сетью, что позволяло быстро передвигаться по городу, и был в нескольких минутах ходьбы от Тиргартена, превосходного общественного парка Берлина, идеального места для встреч с источниками, без риска подслушивания [23].

Через несколько дней Белл встретил Вильгельма Рунге, своего друга из Гёттингена. Рунге имел допуск к сверхсекретной