— Капли расположены именно каплями, — пояснила я. — Они несмазаны нигде, только на двери. Там да, мазнули. Это потому, что Фрысик слишкомкрупный и с ковром не прошёл. То, что его закатали в ковёр, думаю, все ужепоняли. Кстати, как это собирались делать и вы, — с удовольствием напомнила я.

— А к чему ты ведёшь? — простодушно спросила Татьяна. — Ну,капли, и что из этого?

— А то, что Фрысика не тащили, а несли. Взяли за руки заноги и спокойненько понесли. Следовательно, в этом мероприятии принималиучастие как минимум два человека. Два сильных человека. Слабый тянул быволоком. Вот пойдёмте, посмотрите сами.

И мы пошли. Мы вышли в коридор, но крови нигде не было. Надвери её не было тоже.

Меня охватили плохие предчувствия, гонимая ими я выбежала налестничную площадку — она была чиста. Ни одной капельки!

Жены ахнули, а я вцепилась в роскошную шевелюру Изабеллы.

— Ах ты сучка! — кричала я. — Так вот в чем дело! Как же тыпосмела! Ты всю жизнь вспоминать будешь только свой желудок!

Возможно, я убила бы её, но жены меня остановили, решив, чтокара за Фрысика слишком тяжела. Изабеллу потащили на кухню и учинили допрос.

— Зачем ты это сделала? — строго спросила Татьяна.

Я с Изабеллой говорить пока не могла. Я слишком кипела.

— Чтобы не вызывали милицию, — почему-то рыдая, сообщилаИзабелла.

Рыдала она вполне искренне, и я даже заподозрила, не я литому причина. Вообще-то я лупила её нещадно, потому что в гневе я страшна.

— А почему ты боишься милиции? — оживилась Тамарка.

Видимо ей понравилось задавать этот вопрос.

Изабелла посмотрела на Тамарку с недоумением, мол как же,так понятно почему.

— Мой и без того меня страшно ревнует, — сказала она. — Атут сразу выяснится, что я была на дне рождения у Фролушки. К тому же ментыбудут все записывать, а я должна буду на их вопросы отвечать, ну мой сразу же иузнает, что я с Фролушкой отношений не порвала. Да ещё выяснится много разного.Зачем это мне? Мой очень ревнивый.

— И не без оснований, — логично заметила Зинаида.

Тамарка победоносно обвела присутствующих своими наглючимиглазами и спросила:

— Так что же, девочки, мы тут сидим? Трупа нет. Крови нет.Милицию вызывать бесполезно. Пора домой, мой Даня тоже умеет сердиться.

Я вскочила:

— Как это домой? Никто не уйдёт отсюда, пока я не докопаюсьдо правды! Уйдёте только через мой труп!

— Ну, это дело нехитрое, — спокойно заметила Татьяна.

— А что мы её слушаем? — логично удивилась Зинаида, в позезю прикуривая от конфорки. — Лично мне через три часа на работу. Просто встанеми пойдём. Что она нам сделает?

— И мне через три часа на работу! — испугалась Полина.

— И мне! — опомнилась Татьяна.

— И мне! — схватилась за голову Изабелла.

— Мама, видишь, всем на работу, — строго обратилась ко мнеТамарка. — Так что не кобенься, и пошли-ка с нами.

— Попробуйте, — пригрозила я.

— Да что она нам сделает? — рассмеялась Зинаида.

Ужас, как противно она это делает! Просто Шапокляк! Таксмеялась моя учительница по-французскому, может поэтому я учила английский?

— Что я вам сделаю? — подбоченясь спросила я. — Всего лишьпозвоню в милицию и сообщу все, что здесь было в эту бурную ночь. Вы и недойдёте до своей работы, как окажетесь в каталажке!

Жены застыли. Они были сражены.

— А зачем тебе это надо, Мама? — изумилась Тамарка. — Трупанет. Крови нет. Мили…

Я не дала ей договорить.

— Заладила, — трупа нет, крови нет, — закричала я. — Но я-тознаю, что все это было! Я-то не дура!

— Мы знаем, что не дура! — стараясь меня заглушить, завопилаТамарка. — Да тебе-то все это зачем? Пусть все остаётся как есть и пошли домой!Тебе что, больше всех надо? Что ты вцепилась в эту милицию?

— А ты не знаешь? — в свою очередь поинтересовалась я. — Незнаешь, почему я вцепилась в милицию? Так скажу тебе: чтобы выжить! Вы жегрохнете меня! Удивляюсь, как ещё не грохнули!

— Да зачем? — в один голос закричали жены.

— Я же свидетель, — не без гордости ответила я и тут же своюмысль пояснила, не рассчитывая на их сообразительность. — Все слишком запутано.По моим предположениям, каждая из вас может быть убийцей.

— И даже я? — наивно изумилась Изабелла, складывая губкигузкой и показывая какая она лапочка.

— Ты особенно, — разочаровала я её. — Отличилась. Сначалапредложила всем закатать труп Фрысика в ковёр и закопать на его же даче, послечего разделить имущество. Кстати, ход очень хитрый и умный. Пойди они все наэто, тут же из свидетелей превратились бы в соучастников.

Все ахнули, а я продолжила:

— Удивляюсь, почему ты передумала. Видимо, посоветовалась скем-то по телефону, и было решено, что соучастники не слишком надёжны, и будетверней если труп исчезнет вообще, как вроде его и не было. А потом ты замылапятна крови.

Жены шарахнулись от Изабеллы и беспомощно посмотрели наменя.

— Но это не все, — сказала я. — Есть и другие варианты.Татьяна например. Она больше всех уцепилась за мысль закатать в ковёр Фрысика.И больше всех боялась милиции. А, зная язык Изабеллы, ей всего лишь надо былоподождать, пока та ляпнет эту глупость про закатывание Фрысика в ковёр. Чтокасается пятен, тут Изабелла просто её опередила.

Все с ужасом уставились на Татьяну.

— Не все понятно и с Полиной, — продолжила я. — Онаподозрительно долго относила нож, который мы отняли у Зинаиды. За это время ножможно было спрятать у стен Кремля. Думаю, именно тогда Полина помогаласообщникам избавляться от трупа.

Теперь взоры жён обратились к Полине. Бедняжка задрожала ипокраснела. Она тут же вывернула свои кармана, приговаривая: «Вот! Вот!»

На стол легли драгоценности покойной матушки ФролаПрокофьевича.

— Он все равно обещал подарить их мне, — стыдливо мямлилаПолина.

Жены обомлели от такой беспрецедентной наглости. Они даженужных слов не нашли. Пользуясь этим, я продолжила.

— Есть вопросы и к Зинаиде. Её поведение мне вообще кажетсясамым странным. Что это она все хватается за нож? Это же противно её логике.