Бестужеву, разумеется, при таком обороте дел не грозят нитюрьма, ни суд, но он будет безнадёжно засвечен, и о поручении, с которым егопослали, придётся забыть, убраться потихонечку из Вены, а это категорическиневозможно.

Всё это пронеслось у него в голове в считанные секунды, и онне без сожаления отказался от бравой внезапной атаки. Пусть уж погуляет насвободе, каналья этакая, аппарат Штепанека гораздо важнее сейчас…

— Господа! — воскликнул он с видом крайнегоизумления. — Вы меня совершенно запутали, я ничего не понимаю… Зачем вамаппарат Штепанека?

Гравашоль усмехнулся:

— А мы вот, кстати, тоже представления не имеем, зачемон вашей милости понадобился… Извольте-ка объяснить немедленно. И не вилять!

— Извольте, — сказал Бестужев, нервно пожимаяплечами, переступая на месте, вообще старательно разыгрывая испуганного иподавленного человека небольшой храбрости. — Мое имя Персиваль Глайд, ябританский подданный… Видите ли, у меня есть дядюшка, весьма богатый…

Он изложил ту же выдумку, с которой столь самонадеяннозаявился к профессору Клейнбергу, не без оснований полагая, что она окажетсяподходящей и для этих типов. В конце концов, чересчур опасно выдумывать с ходучто-то совершенно новое, можно запутаться. В конце концов, эксцентричныебританские джентльмены, откалывавшие и более удивительные коленца, обитают нетак уж далеко отсюда в немалом количестве, о чём в Европе прекрасно известно…

Правда, на сей раз он нисколечко не пытался бить на жалость,упирать на полнейший жизненный крах, который неизбежно последует, если он невыполнит дядюшкино поручение. Чутьё подсказывало, что подобной романтикой этихгоспод ни за что не разжалобить…

— А вы не врёте, франтик? — осклабился Гравашоль.

— Ну, если вы настолько недоверчивы… — сказалБестужев с видом человека, малость уже успокоившегося. — Поедемте в мойотель, там лежат все бумаги, мне очень просто доказать, что я говорил чистейшуюправду…

Какое-то время Гравашоль всерьез раздумывал, хмуря покатыйлоб. Бестужев особенно не боялся, что анархист может согласиться. Отель оннамеревался назвать какой-нибудь из тех, что расположены достаточно далекоотсюда, и по пути через весь город можно продумать не один способ избавиться отэтой компании…

— Только у меня и дел, что болтаться с вами поотелям… — наконец проворчал анархист.

— А если он всё же свистит, Луи? — встрял тот, чтостоял справа.

— Ему же хуже, — бросил Гравашоль. — Мы неполиция и не учёные, нам не абсолютная истина нужна, а совсем другое… Онуставился на Бестужева со спокойной, холодной яростью. — А нужно мне вотчто, господин щеголь… Чтобы вы, не теряя времени, испарились из Вены, какпризрак после петушиного крика, и навсегда забыли о телеспектроскопе.Телеспектроскоп мне нужен самому, ясно? Чихать мне на причуды вашего дядюшки,очередного набитого украденным у пролетариата золотом клопа-аристократа…

— Но…

— Я что, непонятно объясняю? — процедил Гравашольс такой улыбочкой, от которой у более впечатлительного человека могли бы иледяные мурашки пробежать по спине. — Или вы плохо представляете, с чемсвязались? Объяснить вам, сколько буржуазных свиней я уже отправил этими рукамина тот свет? А если ещё учесть, что вы принадлежите к классу, который, яполагаю, следует полностью истребить с лица земли… Короче, аристократ! Тыотсюда унесёшь ноги целым и невредимым исключительно потому, что мне леньлишний раз пачкать руки о такое ничтожество, как ты. Но если не уберешься изВены немедленно… Клянусь теми благородными идеалами, за которые я сражаюсь:твой труп с перерезанной глоткой выловят сетями рыбаки где-нибудь пониже потечению Дуная. ещё один безымянный покойничек с вывернутыми карманами,несомненная жертва грабителей… Уяснил? Что тебе дороже, прихоти твоегосвихнувшегося дядюшки или твоя собственная жизнь?

— Ну, если вы так ставите вопрос… — кроткопроизнёс Бестужев. — Пожалуй что, жизнь.

— А он не дурак! — захохотал тот, что стоялсправа.

— Похоже, — величественно кивнул Гравашоль. —Будем надеяться, что и со здравым смыслом у него обстоит неплохо. Ну, ты понял,аристократический отпрыск? Либо ты немедленно смоешься из Вены, либо плыть тебепо Дунаю, куда волны понесут… В компании рыб и раков, решивших малостьподкрепиться… Ну? Язык проглотил?

— Я, конечно, уеду… — промямлил Бестужев снадлежащим испугом на лице. — Как только будет подходящий поезд… Поверьте,господа, я и не собираюсь… Коли уж так стоит вопрос… Я не намерен рисковатьжизнью ради дядюшкиных причуд, ради этого дурацкого аппарата…

— Я наводил справки, — сказал Гравашоль. —Завтра в половине одиннадцатого утра уходит подходящий поезд на Мюнхен, доПарижа ваша милость на нём доберётся почти без пересадок, а дальше будет совсемпросто. Билетов, я уточнял, достаточно. За этим поездом мы проследим. Если тебяне будет на перроне, если ты в него не сядешь… Дальше объяснять?

— Не нужно, — угрюмо сказал Бестужев.

— Вот и прекрасно. — Он многозначительно, срасстановкой потряс указательным пальцем под носом Бестужева. — Начнешьвилять, я тебя самолично прикончу без малейших угрызений совести… Смотри уменя, франтик, я и так-то терпеть не могу англичан, а уж если британскаятитулованная скотина вроде тебя посмеет встать у меня на пути… Пошли, ребята!

На тихий свист Гравашоля из задней комнатки показалсячетвёртый, и вся компания двинулась к выходу — не спеша, вразвалочку,подмигивая и ухмыляясь Бестужеву. Шагавший последним Гравашоль остановился вдверях, погрозил пальцем. Звякнул колокольчик — и они исчезли. Слышно было, какна улице заработал мотор автомобиля, тут же отъехавшего. Гравашоль, похоже, и вВене оставался верен своим привычкам пользоваться самыми быстроходнымисредствами передвижения, какие только может предоставить нынешний векпрогресса. «Не хватает только, чтобы эта публика стала пользоватьсяаэропланами, — подумал Бестужев зло. — А ведь когда-нибудь и до этого,чего доброго, дойдет…»

Из комнатки показалась хозяйка, перепуганная несказанно.Завидев Бестужева, всплеснула руками:

— Вы живы, майн герр! Эти злодеи вам ничего не сделали?

— Да нет, — сказал Бестужев. — Вы, насколькоя понимаю, тоже невредимы?

— Ужасные субъекты… Это были преступники? Вас ограбили?

— Нет, — сказал Бестужев. — Это анархисты. Уменя с ними… старые счёты. Долго объяснять.

— И вы не нашли другого места выяснять отношения сподобными типами, кроме моего пансионата?!

— Я и не предполагал, фрау Бирке, столкнуться с нимиздесь, — сказал Бестужев.

— Анархисты? Пресвятая Дева! Да это похуже любогограбителя!

— Совершенно с вами согласен, гнедиге фрау, —сказал Бестужев серьёзно.

— Но они ушли совсем, надеюсь?