– Коньяк кончился! – объявила я Ираиде. – Пей,что дают.

Ираида не отказалась.

– Сашок, ты меня знаешь тыщу лет, – извиняющимсятоном начала она, – никогда я не злоупотребляла спиртным, но после того,как увидела, как Алевтина в ванне плавает… извини, без рюмки про это говоритьне могу. Мишель Пфайффер‑то, конечно, посимпатичнее выглядела.

– Тем более что ее до конца не утопили, –поддакнула я.

– ??а. Я, конечно, особенно там не приглядывалась,больше по полу ползала. Участковый и то сказал, что не положено посторонним,раз труп, а воду‑то кто убирать будет? Ведь без сапог резиновых в коридорне войдешь… Ну, мне тряпку в руки…

Ираида выпила еще ликера.

– Как вспомню воду эту холодную, до сих пор рукисводит… – Она поглядела удивленно: – Слушай, вот что странно. Вода‑тохолодная была!

– Остыла за такое долгое время, – неуверенновозразила я.

– Допустим, в коридоре остыла, – протянулаИраида, – но ведь в ванной тоже холодная была… И пара на зеркале не было.

– Тебя и ванну допустили?

– Сама вошла: воду‑то надо собрать. Ой, Сашка, недай Господи такого конца!

Да успокойся ты, не вспоминай, если тяжко! – пожалела яее, но слова из Ираиды полились неудержимым потоком. И то сказать: я еще первуюрюмку ликера не допила, а она уже четвертую наливает. А черносливовый ликеркрепостью сорок пять градусов – штука серьезная!

– У нас с Алевтиной были одинаковые краны… Тамоткрутишь горячую воду, а она через несколько минут снова холодная. Все времяприбавлять надо. И еще: в ванной ни халата, ни полотенца купального. Вот тыкогда мыться идешь… а впрочем, тебе мать может подать.

Это верно, я вечно забываю то полотенце, то губку и потомору на всю квартиру мамуле, чтобы принесла.

– А когда одна живешь, – тяжело вздохнулаИраида, – надеяться не на кого. Поэтому сама все должна заранее положить,чтобы потом в мокром виде голышом по квартире не скакать. Так вот что я тебескажу: ни фига у нее в ванной не лежало, одно полотенчико крошечное для рук накрючке висит… И тапочки…

– Что – тапочки? – не выдержала я. – Разначала, то уж говори!

– Тапочки я нашла не в ванной, а на кухне, –выпалила Ираида.

– Уплыли, – усмехнулась я.

– Не‑а, вся вода из ванной в коридор вылилась, ана кухне ничего и не было. И не могли они уплыть, за порог в ванной бызацепились…

– Ираида, – я отодвинула подальше ополовиненнуюбутылку ликера, – ты меня извини, но ты не путаешь свою соседку с МишельПфайффер? Это ее в том фильме утопить пытались. А про соседку ты сама говорила,что никому ее смерть не нужна была… ты не придумала все эти улики – так, дляразговора?

– С чего это мне выдумывать? – рассердиласьИраида.

Вместо ответа я красноречиво взглянула на бутылку. Ираидаперехватила мой взгляд и обидчиво поджала тубы.

– Если все так, – наконец нарушила я затянувшеесямолчание, – то почему же ты милиции ничего не рассказала?

– А кто меня спрашивал? – закричала Ираида и сновасбросила столбик сигаретного пепла в несчастную монстеру. – К тому же ятогда в таком состоянии была… а теперь все думаю про эту историю и мелкиеподробности вспоминаю.

От ликера ли, от грустных мыслей или от сегодняшнихпереживаний в кафе у меня зверски разболелась голова. Проводив Ираиду, я выпиладве таблетки шипучего упсарина и улеглась спать, на время выбросив из больнойголовы все неприятное.

Утром в отделе Мишка Котенкин встретил меня, исполнив нагубах туш, и с шутовским подобострастием приветствовал:

– Здравствуйте, Александра Юрьевна, светоч и надеждароссийской журналистики! Не прикажете ли кофейку подать?

У меня не было настроения поддерживать Мишкин шутовской тон,вчерашние события не шли из головы. Однако я подсела к его столу, согласившисьвыпить кофе, и шепотом рассказала о трагическом завершении встречи с директором«Домовенка». Мишка присвистнул и вполголоса, уже совершенно серьезным тоном,сказал:

– Значит, действительно в этом агентстве делались какие‑тотемные дела, и когда директор пошел на встречу с тобой, его устранили, чтобы невыболтал чего‑нибудь.

– Да кто его устранил? – возразила я, невольноповысив голос. – Я же рядом с ним сидела, никто его не убивал, отрасстройства с мужиком инфаркт случился. Или инсульт. Я не врач, в таких делахне разбираюсь. А довела его я, своей статьей дурацкой! Выдумала неизвестныемахинации, чтобы имя себе сделать, а человека на тот свет отправила!

Последние слова я произнесла так громко, что Кап Капыч, сунылым пыхтеньем трудившийся в своем углу над злополучным эротическимрассказом, откликнулся:

– Не знаю, кого ты там отправила на тот свет, но еслиты мне не поможешь с этой эротической фигней, то будешь виновата в моемсамоубийстве. Я сделаю харакири прямо посреди отдела и оставлю записку: «В моейсмерти прошу винить Сашу П.».

– Лучше сделай харакири у Гюрзы в кабинете, –машинально ответила я, – и напиши «Прошу винить Анфису С». По крайнеймере, принесешь пользу обществу.

– Ну, Сашунчик, хоть финальную фразу подскажи!

В голосе Кап Капыча звучало неподдельное страдание.

– Она закатила глаза, – по‑прежнемумашинально, думая о своем, ответила я, – и забилась в пароксизме оргазма.

– Как‑как? – изумленно переспросил Кап Капыч. –В пароксизме оргазма? Ну, мать, ты даешь!

Мишка Котенкин тем временем уже бубнил вполголоса:

– Если ты считаешь, что директор агентства недвижимостиможет так вот запросто загнуться от расстройства, что его в газете облаяли, я,дорогая, просто поражен твоей наивностью! Торговля недвижимостью – это почтикак наркобизнес, там такие волки трудятся – только зубы щелкают! А ты егоэтакой слабонервной курсисткой изображаешь!

– Но факт остается фактом – он умер на моих глазах!

– Ты ведь только что справедливо заметила, –ехидно прервал меня Мишка, – что ты не врач. Откуда же ты знаешь, что онумер? Ты ведь удрала из кафе, не дождавшись милиции и «скорой помощи». Можетбыть, его откачали, а ты себя уже в убийцы записала?

– Да брось ты, Мишка, – с горечью возразилая, – если бы ты его видел, ты бы не сомневался. Живой человек таквыглядеть не может.

– Все‑таки мы проверим.

Мишка достал телефонный справочник и, перелистывая его,проговорил:

– Ближе всего бывшая Куйбышевская больница, но надо быузнать, какая вчера была дежурной и куда могли отвезти на «скорой»…

Через пять минут он уже все узнал и набрал номер справочной.