Он, естественно, не собирался наносить визит герруВиттенбаху: просто-напросто сейчас Гарлем представлялся ему идеальным оазисомспасения. Коли уж там, как упоминал Виттенбах, обитает немалое количествонемцев, затруднений с языком не будет. Именно там можно и переменить одежду, иотыскать без хлопот, если понадобится, приличную гостиницу, и расспросить кое очем, реализуя кое-какие пришедшие в голову идеи.

Впрочем, о гостинице и думать не стоит. Чутье подсказывает,что следует покинуть этот город нынче же, не дожидаясь наступления ночи и ужтем более не задерживаясь до утра… Или, если не получится, самое позднее нарассвете.

Бестужев проводил внимательным, оценивающим взглядом двухпоказавшихся слева полицейских — на высоких, ухоженных лошадях с короткоподстриженными хвостами. Как и все здешние городовые, которых он видел прежде,эти выглядели крайне внушительно, ничуть не уступая российским, французским,австрийским блюстителям порядка: рослые, уверенные в себе, в темно-синихмундирах, фуражках с медными цифрами и какими-то эмблемами. Ну что же, лишеннаяединого руководства полиция вовсе не обязательно должна состоять из смешныхнедотеп…

Экипаж ехал вдоль набережной — а вдали, за полосой воды,вздымалось целое скопище высоченных зданий. Бестужев уже знал, что это местоназывалось Манхэттен, остров в городской черте.

Водный путь бегства… Он поначалу думал и об этом. Выгляделодаже более заманчиво: если до Вашингтона около ста верст, то до БританскойКанады от Нью-Йорка не более тридцати, и туда совсем нетрудно попасть морем.

Впрочем, кому как… Он представления не имел, как устроенорегулярное водное сообщение между Штатами и Канадой, каковы пограничныеправила, и, самое важное, не знал языка. При таком раскладе чересчур рискованнобыло бы и пытаться.

Раздумывая над угрозами Луизы, Бестужев не сомневался: все,что она обещала, может быть пущено в ход. Подобные вещи не так уж и трудноустроить беззастенчивому дельцу с миллионными капиталами. Более того: он былпрямо-таки твердо уверен, что выбран будет самый унылый для него вариант: сказочкао страшном головорезе, которого для пущей надежности и не следует даже пытатьсявзять живьем.

Хейворт поступит так не потому, что он как-то уж особеннозверски жесток. Просто-напросто это самый рациональный, простой и надежныйвариант, вот ведь что… Можно, конечно, объявить Бестужева шпионом илипохитителем бумаг, засадить за решетку — но в том-то и дело, что эти раскладыгораздо более сложны и трудоемки, а следовательно, ненадежны. Живой узник можетнаговорить массу интересных вещей. Вовсе не обязательно, что ему поверят спервой минуты, но в таком случае, несомненно, риск для Хейворта гораздо болеевелик. Кроме полиции, здесь существуют еще судьи, прокуроры, чиновникиминистерства иностранных дел, не говоря уж о репортерах и адвокатах. Чересчуруж многих придется подкупать, и это при том, что полной гарантии все равно небудет.

Если отбросить ход мыслей обычных людей, вернуться кжестокой и незатейливой логике грязных дел, то, в самом деле, проще и выгоднеевсего провернуть историю с «жутким злодеем». В этом случае нужно заручитьсяподдержкой одного-единственного высокопоставленного полицейского чиновника. Ниодна полиция мира не может похвастать тем, что полностью состоит изнеподкупных, что на высоких постах совершенно нет продажных субъектов. Думатьиначе — утопия…

Один-единственный, зато достаточно высокий чин спустит внизциркулярное указание — и десятки, да что там, сотни нью-йоркских городовых иагентов в штатском, не подозревая об истинной сути дела, будут совершенноискренне пытаться выследить изверга, врага человечества, убийцу-маньяка. Болеетого, сверху будет спущено и мнение, что брать этого субъекта живьем все равноне стоит, чтобы не рисковать жизнями бравых стражей порядка. Бестужев прекраснознал механизмы подобных предприятий; везде, в сущности, одно и то же, взятьхотя бы девятый год и этого рижского Роберта-Дьявола, фигуру жуткую, заляпаннуюкровью по самые уши. Терять ему было абсолютно нечего, все равно был приговоренк смерти, вот только бежать с помощью собратьев ухитрился, не расставаясь сдвумя маузерами, — и агентов заранее предупредили, что живьем этот скот,собственно, никому и не нужен. Когда ему прочно сели на хвост, и Роберт-Дьяволэто заметил, полез обеими руками в карманы пальто, опытные филеры, неколеблясь, ударили по нему с трех сторон из браунингов — ну и наповал, конечно.

Беспроигрышная комбинация, в самом деле. Мертвец уже никомуничего не сможет объяснить, ни в чем оправдаться. И никаких особых последствийдля знающих подоплеку — между прочим, в данном случае отсутствие единогоруководства всей полицией страны удобно для продажного еще и тем, что над нимгораздо меньше начальствующих, чем в Европе, меньше надзора и присмотра…

Увы, Бестужев предоставил Хейворту дополнительные «улики» —когда оставил у себя в номере связанную парочку. Если они не сами освободятся ине покинут тихонечко гостиницу, а будут обнаружены прислугой, которая послеполуночи непременно явится навести порядок в номере, Хейворт получит лишнийкозырь. Заявит, что сей опасный маньяк и страшный разбойник, напав на егоплемянницу, как раз и похитил у нее бесценные документы. Довольно простой ход,человеку коварному сразу придет в голову. Но что поделать, если не было другоговыхода…

В одном можно быть уверенным: машина еще не закрутилась.Фотографический снимок Бестужева еще не размножен, не роздан здешним городовыми агентам сыскного, даже если пленники и освободились буквально только что,пара часов в запасе, вероятнее всего, найдется. А то и побольше. Дело упрется вчисто технические, процедурные детали: в считаные минуты ни фотографии неразмножить, ни проинструктировать сотни людей… фотографии еще нужно развезти повсем участкам города, раздать, собрав предварительно весь наличный составполицейских сил. Уж Бестужев-то прекрасно понимал, сколь громоздким инеторопливым бывает на этом этапе механизм чрезвычайного розыска. Как бы нипылали энтузиазмом высокие начальники, потребуется время, чтобы, так сказать,организовать охотников и экипировать их должным образом…

Так что какое-то время у него было. Может, и до утра. Ноуспокаиваться не следует, вести себя нужно так, словно охота уже пустилась попятам…

Городской пейзаж ощутимо менялся — здания вокруг гораздониже, чем в центре города, не такие помпезные, потоки людей и экипажей ощутимопоредели, меж домами все больше свободного пространства, занятого парками, а тои просто совершенно нецивилизованными пустырями…

Его догадки подтвердились: извозчик остановил экипаж у почтибезлюдного тротуара, обернулся к Бестужеву, широко ухмыляясь:

— Гарлем! — показал налево. — Гарлем! —показал направо. — Гарлем! — широко развел руки в стороны, словнообнимал весь мир в приливе братской любви или алкогольной горячки — Гаа-арлем!

И уставился так, словно насмешливо спрашивал: «Ну какоготебе еще рожна надобно, чудило?» Бестужев, и бровью не поведя, вышел изэкипажа, отошел на шаг и, видя, что извозчик явно считает себя вполнеудовлетворенным и не намерен требовать еще денег, неторопливо направился прочь.