Через несколько месяцев стало ясно – дело идетк свадьбе. Так и вышло: не прошло и полугода, как Наташка укатила в Париж. Мыосиротели. Изредка раздавались телефонные звонки – писать письма Наташка былане мастак. Потом вдруг она замолчала, и связь оборвалась. Мы жили по-прежнему –росла Маня, рожала бесконечную череду котят Клепа, женился Аркадий, мы сделалиремонт в новой квартире, расставили мебель. И вот через семь лет…

– Не желаете ли предсмертные блинчики наужин? – поинтересовалась я у своих домашних.

В этот момент зазвонил телефон.

– Первый звонок в новой квартире! –завопила Маня. – Кто бы это?

Это была Наташка.

– Мне дали твой номер на старой квартире.Я развелась с Гаспаром! – кричала она через города и страны. – Теперья снова замужем, теперь я баронесса Макмайер!

– Погоди! – заорала я вответ. – Он что, англичанин?

– Нет, шотландец, – верещалаНаташка, – но живет в Париже, я теперь страшно, умопомрачительно богата!

Вот так мы все получили приглашение приехать вПариж!

– Не думай о деньгах, – радоваласьНаташка, – все за мой счет! Займи на билеты. Вези всех, котят тоже. Жанобожает животных.

Ранним июньским утром я с Клепой и котятами вперевозке, Аркадий, Оля и Маня с Фимой-5 в коробочке стояли в Шереметьеве. Унас была одна дорожная сумка. Поэтому в багаж сдавать было нечего. Летели мыспокойно. Звери и Оля мирно дремали, Аркадий читал, я вязала очередной шарфик.Переполох возник только один раз, когда не в меру самостоятельная Маша самапошла к стюардессам за водой. Через несколько секунд после ее ухода раздалисьужасные вопли. Мирно спавшие пассажиры разом проснулись. Одна и та же мысльпронзила все головы: «Падаем!» Но не успели мы как следует испугаться, как кмоему креслу подскочила встрепанная стюардесса:

– Вы знаете, что у вашей девочки крыса?

– Конечно, – ответила я, – этоФима Пятая.

– По-почему пятая? – только и смоглавымолвить ошеломленная девушка.

– Видите ли, – спокойно протянулАркадий, – крысы долго не живут… Два-три года, и все. А мы каждую новуюкрысу называем Фимой. Эта уже пятая. Первые четыре почили в бозе.

– Где почили? – продолжаларастерянная стюардесса.

– В бозе, – ответил Аркадий иоткинулся в кресле.

– Это безобразие! – закричаластюардесса. – Я обязана сообщить командиру корабля! Крысы – разносчикичумы!

– Сама вы чума! – ринулась в бойМаша.

Стюардесса понеслась в носовой отсек.Вспотевшая Маруся залезла на свое место.

– Ну чего тут такой шум поднимать? –заныла она. – Я только сказала, что Фима хочет пить, а эти идиотки меняспросили, кто такая Фима, а я ее показала! Мама, они не высадят нас?

– Не высадят, – тихо вздохнуларассудительная Оля, – высаживать-то некуда, только на облака.

Тут как раз начали разносить обед.Успокоившаяся Маруся стала кормить Фиму листьями салата.

– Ну что, ест? – раздался чей-тоголос.

Мы подняли головы. Полный молодой мужчина вформенной одежде Аэрофлота приятно улыбался нам.

– Ест, – ответила Оля.

– Это и есть ваша Фима Пятая? А я –командир корабля Александр Иванович Крылов, – представился летчик.

Маруся побагровела от злости:

– Моя Фима не разносит чуму. Эта вашастюардесса психопатка. Она, наверное, считает, что у всех кошек лишай, а всесобаки бешеные.

– А у тебя есть еще животные? –продолжая улыбаться, спросил Александр Иванович.

– Да вот они, – обрадовалсябесхитростный ребенок.

– Ну и ну, – покачал головойкомандир корабля, – а у нас дома один хомяк, да и то скучный какой-то.Жена хочет ему девочку купить в пару.

– Ой! – обрадовалась Маруся. –Мама уже такую глупость один раз сделала! У нас был хомяк, и ему купилидевочку. Так они все время занимались сексом и все время рожали хомячат. Мамане могла их топить и все время таскалась в зоомагазин. Вы лучше купите своемухомяку мальчика, они могут и с мальчиками сексом заниматься, а хомячат небудет. У «голубых» ведь детей не бывает.

Летчик крякнул:

– Ну, спасибо тебе, все отличнорастолковала. Тебе сколько лет?

– Ей двенадцать, – объяснила Оля.

– Ну ладно, – улыбнулся АлександрИванович, – счастливого полета!

Дальнейшее путешествие было безоблачным, аПариж встретил нас солнечной безветренной погодой. Потолкавшись по коридорамаэропорта Шарля де Голля, мы добрались до таможни.

– Так, – сказала Оля, – ты, Маруся,прячь Фиму в карман и молчи, пока не пройдем контроль.

Возле стойки мы вытащили ветеринарныесертификаты и отдали их таможеннику.

– Все чудесно, господа, а где документына это животное? – сказал он.

Наши головы разом повернулись в сторону Маши.Фима преспокойно сидела у нее на плече.

– Ты почему ее не спрятала? –спросила Оля. – Я же тебе сказала!

– Ну не услышала! – завопила Маруся.

– Господа, господа, где документы? –настаивал таможенник. – Где документы на эту мышь?

– Это не мышь! – опять завопилаМаша. – Мышь – мелкий грызун, а это чистая, здоровая, абсолютно безвреднаякрыса!

– Я всегда считал, – вздохнулАркадий, – что не надо было учить ее так рано французскому. Вот сейчас онаэтому таможеннику все объяснит!

– Документы, господа, – настаивал француз, –иначе я буду вынужден арестовать эту… крысу!

– Фимочка моя бедная! – зарыдала моядочь. – Сокровище, бриллиант ненаглядный, ты так и не увидишь Парижа, этойвсемирно известной столицы, самого прекрасного города на Земле!

Француз расплылся в улыбке:

– Кто научил тебя так отлично говоритьпо-французски?

– Мама, – воскликнула Маша, –она учит студентов французскому!

Таможенник повернулся.