– Но он сам мне об этом сказал, –настаивала Машка.

– Кто сказал? – воскликнули мы сНаташкой одновременно.

– Жан, – ответила Машка. –Видите ли, я немного соврала комиссару. Когда я выбралась из машины, тоувидела, что Жан не двигается. Я подбежала к нему. Он был в полном сознании,яснее не бывает, только говорить ему было больно и трудно.

– «Поклянись, что отомстишь за меня… меняубила Андре…» – вот что он успел сказать перед смертью.

Страшный грохот заставил нас вздрогнуть. Мыоглянулись. У буфета Софи уронила поднос с чаем.

– Ты ничего не слышала, –моментально отреагировала Наташка. – Понимаешь? У барона, наверно,помутился рассудок.

– Да, мадам, – покорно согласиласьСофи, – барон, очевидно, очень испугался.

– Да нет же, – затопала ногамиМашка. – Говорю вам, он был абсолютно спокоен и совершенно в своем уме. Онхотел еще что-то сказать, но тут у него из горла пошла кровь, черная такая, какчернила, и он умер.

– Успокойся, маленькая, – ласковопроговорила Наташа, – бывает, что перед смертью человеку чудится всякаячертовщина. Может, он вспомнил, как какой-то Андре его когда-то обидел.

– А вот и нет, – возразилаМаша, – не какой-то, а какая-то. Я разве вам не сказала? Он прошептал:«Поклянись, что отомстишь за меня, меня убила Андре Ярузельская». Я слышала,как вчера Андре объясняла Аркадию, что ее фамилия Ярузельская, а Жаклин теперьмадам Ярузельская. Это Андре, Андре убила Жана… Я только не знаю, как она этосделала!

В наступившей тишине мы услышали, как вкабинете пробили часы.

Этой ночью я так и не прилегла. До четырехутра сидела рядом с Машей, держала ее за руку и напевала песенки. Когда же онанаконец заснула, встала с ее кровати и побрела в свою комнату. Страшные мыслитеснились у меня в голове. Какой злой рок преследует Макмайеров! Сначала вавиационной катастрофе погибает почти вся семья. Потом в автомобильной авариипогибает Жан. Что за отношения связывали Жана и Андре? Мне припомнился ееполный ненависти взгляд, брошенный на Жана… Что-то там явно было не так. Яворочалась в своей чересчур мягкой кровати с боку на бок. Может, уехать домой?Навряд ли мы будем сейчас нужны Наташке, не до гостей и развлечений ей. Нет,точно не смогу заснуть.

Я вылезла из кровати и посмотрела на часы.Семь утра. Интересно, есть ли кто-нибудь на кухне? Я бы с большим удовольствиемвыпила чашечку горячего кофе и съела бутерброд. Вчера никто из нас так и не смогпроглотить ни крошки.

Я тихо вышла в коридор. Кажется, кухня напервом этаже, во всяком случае, слуги входили с едой в столовую через боковуюдверь. Я вошла в столовую. Незнакомый мужчина резал на гигантском столе чернуюткань. Увидев мой взгляд, он пояснил:

– Мадам, баронесса велела одеть дом втраур. Могу я вам чем-то помочь?

– Да, – обрадовалась я. – Мнебы чашечку горячего кофе.

Слуга замялся:

– Завтрак, к сожалению, еще не готов, егоподадут только в девять. Но, если вы согласитесь пройти на кухню, Луи сваритвам кофе и сделает тосты.

Я милостиво согласилась пройти с ним на кухню.

В кухне было тепло и ослепительно чисто. Любойстол можно было смело использовать для операции аппендицита. От начищеннойутвари резало глаза. Возле окна сидел в кресле пожилой человек и читалвчерашнюю «Монд». Увидев меня, он ласково улыбнулся:

– Чем могу служить?

– Мадам желает чашечку кофе и завтрак,Луи, – сказал слуга.

– Прекрасно, – обрадовалсяЛуи, – сейчас все будет готово!

Он раскрыл шкафчик:

– Мадам предпочитает какой кофе?

Передо мной рябили банки, я ткнула пальцем впервую попавшуюся. Луи внимательно посмотрел на меня.

– Если мадам разрешит, я сварю кофепо-турецки и сделаю скандинавские тосты.

Я важно кивнула головой. Ни за что непризнаюсь, что не знаю, что такое скандинавские тосты.

– Вы давно работаете у барона? –спросила я повара.

Луи улыбнулся:

– Меня приняли на службу за неделю досвадьбы родителей месье барона. Я готовил им свадебный обед. А Софи пришлачерез год после меня, когда родился господин Жан.

– Сколько же ей лет? – невольновырвалось у меня. – Я думала, ей лет сорок!

– О, мадам, спасибо за комплимент, –сказал Луи. – Софи на самом деле прекрасно выглядит, но ей скоро будетшестьдесят.

– Очевидно, ей известно средствоМакропулоса, – пошутила я.

– О, мадам тоже любит Гашека? –обрадовался Луи. – Мы с Софи часто читаем его по вечерам. Мы уже много летмуж и жена. Готово, мадам.

Скандинавскими тостами оказались кусочкиподжаренного белого хлеба, вымоченного в смеси молока и яиц. Луи открыл кофейник– запах чудного кофе разнесся по кухне. Из-под большого стола, накрытогоскатертью, вылезли, потягиваясь, Снап и Банди.

– Это они почуяли запах кофе, –объяснил Луи. – Очень они любят сладкий кофе с молоком. Идите сюда,малышки!

– А где кошки? – поинтересовалась я.

– Посмотрите, мадам. – Луи поманилменя рукой.

В самом дальнем углу кухни стоял дворец –настоящее наслаждение для кошки: обитые темным мехом домики на столбиках, амежду ними на разной высоте подвешены гамаки. В одном из них самозабвенно спалидве кошки.

– А котенок?

– Уж очень он полюбил Банди,мадам, – покачал головой Луи.

И правда, возле страшной треугольной пастипитбуля лежал на спине серый комочек.

– Если мадам угостит собак печеньем, онибудут очень благодарны.

Я запустила руку в большую жестянку, стоявшуюна столе. Пальцы нашли там что-то явно не похожее на печенье. Я заглянулавнутрь. Между маленькими сдобными кусочками лежала надбитая ампула.

– О, – испугался Луи, – этовчера к собакам приходил ветеринар делать прививки. Как использованная ампуламогла попасть в коробку, ума не приложу! Дайте, пожалуйста, мадам.

С этими словами он буквально выхватил у меняжестянку с печеньем и вытряхнул ее в помойное ведро.

– Лучше выбросить все печенье, –пояснил он, – вдруг там осколки…