– А разве это быстро? – удивился мойшофер, входя в поворот на третьей скорости. – Мы же еле ползем! Ну слушай.Теперь о Жане. Конечно, об этой истории известно всем, но вслух мы никогда оней не говорим. Отец Жана англичанин, а мать француженка. Оба состоятельныелюди и после брака объединили свои состояния. Эдуард коллекционировал картины,а Сьюзен – старинные куклы. У них родилось двое детей: Жан и Элизабет. ДочьЛиза была младше на два года. Как-то раз в Лондоне предполагалась большаявыставка кукол, и Сьюзен повезла туда свою коллекцию. У них был небольшойсамолет, Эдуард пилотировал сам. И вот уже в момент отлета Жану стало плохо:тошнота, рвота… Срочно вызвали врача, тот определил отравление. И Жанаотправили домой. А его отец, мать и сестра полетели в Лондон. Но туда они неприлетели. Исчезли, скорее всего упали в Ла-Манш. История эта произошла шестьлет назад и наделала много шума. Коллекция кукол Сьюзен была застрахована наочень крупную сумму, и страховая компания не хотела платить, пока им непредъявят точные доказательства гибели коллекции. В общем, целое дело. Жанутогда было семнадцать лет, его сестре пятнадцать. От тоски он женился ввосемнадцать лет на Катрин. Но что-то там у них не заладилось, и уже через годони разошлись. Катрин быстро снова вышла замуж и теперь живет в Америке. А Жани я встретились на дне рождения у Бернара, друга Гаспара. Помнишь Гаспара,моего первого мужа?

Я кивнула.

– Ну вот, встретились, и через некотороевремя Жан сделал мне предложение. Я развелась с Гаспаром и вышла замуж за Жана.

– А кто такие Яцек и Жаклин?

Наташка еще сильнее нажала на газ.

– О господи, сейчас я тебе все объясню.Слушай внимательно. Жан был женат на Катрин. У Катрин есть новый муж. У мужаесть брат. Это Яцек. Яцек женат на Жаклин. Андре – дочь Яцека от первого брака.Общих детей у них нет. Жаклин еще та штучка. Ее мать и правда была беднойдеревенской девушкой. А вот отец – совсем другое дело. Что уж он такого нашел вГалине – матери Жаклин, – никто не понимал. Сейчас она вполнеблагообразная старушка, а в молодости, поговаривают, красотой не блистала, да ине очень умна была. Может, это-то его и привлекло. Короче, что бы там ни было,но отец Жаклин женился на Галине, обеспечил ей райскую жизнь и более чембезбедную старость. А на Жаклин мужики слетаются, как мухи на мед. И дело не вее богатстве. Что-то есть в ней такое… В общем, куда ни придет, все вокруг неевьются.

– А чем она занимается? – глупопоинтересовалась я.

– Замуж выходит. Правда, последние годыживет с Яцеком. Но до него уже трижды разводилась. А с Яцеком просто невозможнопоругаться. Он удовлетворяет любые ее капризы. Знаешь, как они познакомились?Жаклин сбила его в предместье Парижа. Думала все – труп на дороге, а она вСантэ. Она рассказывала, что выскочила из машины и заглянула под колеса. А Яцеклежит и хохочет. «Вы, мадам, очень неосторожны, – проговорил он, – вдругой раз будьте внимательнее на повороте». Представляешь? Жаклин отвезла егок себе – был ноябрь, и Яцек весь измазался. А наутро они пошли оформлять брак.Галину чуть удар не хватил – поляк, почти нищий, да еще с кучей бедныхродственников. У него сестры, братья, несколько теток – все бедны, какцерковные мыши… И вот, представляешь, зовет Жаклин гостей на свадебный обед. Иуж конечно, в первых рядах Жан: их отцы сводные братья. И Катрин позвали. А онане растерялась и зацапала брата Яцека. Денег-то у нее после развода – тьма.То-то была потеха! Жаль, меня при этом не было. Приехали, вылезаем.

Наташка резко затормозила, и мы выбрались измашины.

– Где это мы? – спросила я,оглядывая небольшую площадь.

– Что, любительница детективов, неузнаешь? Посмотри: впереди Сена, набережная, большой дом…

Я посмотрела по сторонам: «Площадь Дофин» –стояло на табличке у входа в кафе. Не может быть! Неужели это кафе, где любилсидеть комиссар Мегрэ!

Наташка обрадованно закивала головой:

– Вот именно. Впереди перед тобойнабережная Орфевр. Вот этот большой дом, это комиссариат, где работал Мегрэ.Вот только кафе по-другому называется. Дофин – это вся небольшая площадь. То лиСименон выдумал это кафе, то ли переводчик когда-то ошибся, и с тех пор пошло,что «Дофин» – это кафе. Ну, отсюда двинем пешком. В центре полно машин, лучшепогуляем на своих двоих.

Наверное, это был самый счастливый день в моейжизни. Мы проходили весь день по музеям, а в перерывах заглядывали в кафе, елимороженое, пили вино и были всем абсолютно довольны. Толпы парижан текли мимонас, витрины магазинов и маленьких кафе манили зайти. Все были веселы, никтоникого не толкал, не ругался. «Даже дети у них не капризничают», –подумала я с завистью. Над толпой витал запах хорошей косметики, аромат вкуснойеды. Можно только удивляться, как, поедая столько печеного, сладкого, жареногои жирного, французы в массе своей остаются тощими.

Рано или поздно все заканчивается, завершилсяи этот волшебный день. На улице уже окончательно стемнело, когда мы с Наташкойпомчались домой. Устав от беготни, я тихо дремала на заднем сиденье, Наташканапевала какую-то песенку:

– Зизи, зизи…

«Надо будет спросить у нее, что такое«зизи», – вяло отреагировал мой мозг на незнакомое слово. И на этом язаснула.

Разбудил меня резкий толчок машины.Оказывается, мы уже доехали. Я открыла глаза и зажмурилась от яркого света. Водворе было полно машин: две простые «Скорые помощи» и одна реанимация,несколько полицейских, два красных «Рено», грузовик, на котором громоздилисьостанки темно-синей машины.

Наташка выскочила из машины. Невысокий лысыйтолстячок поспешил ей навстречу:

– Мадам, позвольте представиться, якомиссар Перье. Глубоко сожалею, но должен сообщить вам ужасную новость. Мадам,мужайтесь: ваш муж попал в автомобильную катастрофу и…

Не дослушав его, Наташка рухнула на землю.Комиссар засуетился вокруг нее:

– Сюда, скорей, врача, ей плохо!

К Наташе подбежал бородатый мужчина в беломкомбинезоне.

– Разве можно так, господинкомиссар, – сразу, как обухом по голове. Вы бы сначала дали ей сесть. Ну иметоды у вас… – укорил он комиссара.

– Я еще не успел ничегопроизнести, – начал оправдываться толстячок. – Я только намекнул, чтопроизошла катастрофа.

– Да, конечно, глядя на то, что осталосьот машины, она должна была подумать, что ее муж задавил кошку, – продолжалдоктор, делая укол. – Хорошо, хоть ребенок не сильно пострадал.

При этих словах я почувствовала, что теряюсознание.

– Господа, с бароном Макмайером в машинебыла девочка. Что с ней?