В огромной кухне суетилось множество людей, которыераскатывали тесто на деревянных столах, размешивали половниками содержимоекотлов и рубили овощи.

В самом центре этого столпотворения стоял неимоверно толстыйчеловек в белоснежном фартуке размером со столовую скатерть; подобно спятившемумонаху он размахивал длинной поварешкой и выкрикивал указания на французском ианглийском языках.

– Простите, – извиняющимся тоном сказала Виктория женщине,стоящей у ближайшего стола. – Не найдется ли для меня двух лишних яблок и двухморковок?

Женщина неуверенно посмотрела на человека в белом фартуке,пристально рассматривавшего Викторию, затем исчезла в смежной комнате и вновьпоявилась через минуту с яблоками и морковками.

– Благодарю вас, м-м… – кивнула девушка.

– Миссис Нортроп, мисс, – неловко подсказала женщина.

– О, как славно! – доброжелательно улыбнулась Виктория. – Яуже познакомилась с вашим супругом, дворецким, но он не сказал мне, что вы тожездесь работаете.

– Мистер Нортроп – мой деверь, – поправила она.

– А, понятно, – кивнула девушка, чувствуя нежелание женщинызаниматься разговорами под взглядом угрюмого толстяка, который, по-видимому,был здесь шеф-поваром. – Ну ладно, доброго дня вам, миссис Нортроп.

К конюшне вела выложенная плиткой дорожка, граничившая сзеленой рощей. Виктория направилась туда, любуясь великолепным видом на чутьвсхолмленные лужайки с подстриженной травой и чудесные сады с левой стороны,когда какой-то звук в нескольких ярдах справа от нее заставил ее остановиться изамереть. На краю рощи в куче отбросов рылся огромный серый зверь. Животноепочувствовало ее запах и подняло голову, их взгляды скрестились, и кровьзастыла в жилах девушки. «Волк!» – молнией мелькнуло в мозгу.

Парализованная страхом, она застыла на месте, боясь издатьмалейший звук или пошевельнуться, а тем временем ее мозг механически отмечалдетали.

Серая шкура волка выглядела потрепанной и довольно густой,но не настолько, чтобы скрыть выступающие ребра; у него были огромная пасть излые глаза… Судя по его ужасающей костлявости, он был близок к смерти отголода. Это означало, что он нападет и слопает все, что сумеет ухватить, – втом числе и ее самое. Виктория сделала очень маленький осторожный шажок назад,в сторону дома.

Хищник зарычал, его верхняя губа задралась вверх, обнаживряд огромных белых клыков. Виктория прореагировала мгновенно: она бросила емуяблоки и морковки в отчаянной попытке отвлечь зверя. Но вместо того чтобыкинуться за подачкой, на что она рассчитывала, волк, поджав хвост, кинулсяпрочь в сторону рощи. Виктория круто развернулась и метнулась в дом черезближайший черный ход, затем подбежала к окну и выглянула из него, пытаясьразглядеть зверя среди деревьев. Волк стоял у границы зарослей и голодными глазамивзирал на оставленную кучу отбросов.

– Что-то случилось, мисс? – спросил лакей, проходя позадинее в направлении кухни.

– Я видела животное, – задыхаясь, выговорила она. – Мнекажется, это был…

Она наблюдала, как серый зверь крадучись пробрался обратно всад и проглотил яблоки и морковь; затем снова, поджав хвост, убежал в рощу. Онапоняла, что хищник напуган, изголодался до смерти.

– У вас здесь есть собаки? – поинтересовалась она,сообразив, что ошибка выставила бы ее в очень глупом свете.

– Да, мисс, и не одна.

– Среди них есть большая, тощая, темно-серого цвета?

– Это Вилли, старый пес его милости. Он всегда рыскает впоисках еды. Он вовсе не злой, если вас это беспокоит. Вы его видели?

– Да, – сердито ответила девушка, вспомнив, с какойжадностью изголодавшееся животное пожирало тухлые овощи в куче отбросов, какбудто это были бифштексы. – Ведь он умирает с голоду! Нужно кормить бедногопса.

– Вилли всегда ведет себя так, будто вот-вот сдохнет отголода, – с абсолютным безразличием сообщил лакей. – Его милость говорит, чтоесли пес будет есть больше, то так растолстеет, что не сможет ходить.

– А если будет есть меньше, то будет слишком слаб, чтобывыжить, – сердито парировала Виктория. Ей легко было представить, как этотбессердечный Джейсон доводит до смерти свою собственную собаку. Как жалковыглядело животное, как торчали его ребра – отвратительно! Она вернулась накухню и попросила еще одно яблоко, несколько морковок и миску объедков состола.

Несмотря на жалость, Виктории пришлось бороться со страхом,когда она приблизилась к куче отбросов и заметила, как Вилли наблюдает за нейиз своего укрытия в роще. Теперь она убедилась, что это не волк, а собака.Помня, что Вилли вовсе не злой, она подошла к нему на такое расстояние, накакое осмелилась, и протянула миску с остатками еды из столовой.

– Вот, Вилли, – мягко позвала она, – принесла тебе хорошейеды. – Девушка сделала еще один осторожный шаг в сторону пса. Вилли оскалилклыки; тут мужество оставило ее. Она поставила миску на землю и бросилась кконюшне.

Вечером она ужинала с Чарльзом, и, поскольку Джейсон опятьотсутствовал, все было чудесно; но когда с ужином было покончено и она опятьосталась в одиночестве, время потекло томительно медленно. Помимо похода вконюшню и приключения с Вилли, в этот день ей нечем было заняться, и онабесцельно бродила из угла в угол. «Ничего, – решила девушка, – завтра яприступлю к работе». Она привыкла быть всегда чем-то занятой, и ей отчаяннохотелось заполнить свободное время. Она не упомянула в беседе с Чарльзом онамерении зарабатывать себе на жизнь, однако была убеждена, что он лишьпочувствует облегчение оттого, что она сама взяла на себя заботу о своемсуществовании и тем самым избавила его от упреков со стороны егонеуравновешенного племянника.

Девушка пошла в свою комнату и всю оставшуюся часть вечераписала бодрое, полное оптимизма письмо Дороти.

На следующее утро Виктория проснулась под щебет птиц,доносившийся с дерева за открытыми окнами. Повернувшись на спину, она устремилавзгляд на ярко-голубое небо, по которому плыли большие белые кучевые облака;природа манила ее покинуть дом.

Быстро умывшись и одевшись, она сошла вниз на кухню, чтобывзять еды для Вилли. Джейсон Филдинг накануне с сарказмом интересовался, умеетли она пахать, забивать гвозди и доить коров. Первое и второе она делать неумела, но часто видела у себя на родине, как доят коров, и это казалось ей нетаким уж трудным делом.

Кроме того, после шести недель, проведенных на ограниченномпространстве судна, она была готова заняться любой физической работой.