В середине января 1968 г. сербским либералам удалось осуществить чистку в белградской городской организации Союза коммунистов. Партийная контрольная комиссия объявила об исключении 400 членов из СК Сербии по причине задержек выплаты членских взносов, отсутствия на заседаниях и других подобных «грехов», как говорили, и тем более из-за оппозиции партийной программе, а следовательно, из-за сопротивления реформам[2098]. События показали, до какой степени расколото сербское общество и как сильно в нем распространены радикальные течения, от великосербских шовинистов до левых утопистов. Вся эта напряженность в 1968 г. вылилась в студенческие беспорядки, причиной которых стала драка между студентами и молодыми рабочими, возникшая из-за наплыва людей на бесплатный поп-концерт. Кто получит доступ к имеющимся местам – студенты или бригадиры? Милиция действовала жестко и тем самым разожгла искру сопротивления[2099]. Выплеснулась накопленная напряженность, которую, помимо всего прочего, вызывали трудности при поиске работы для молодых интеллектуалов (53 тыс. выпускников в год), появившиеся из-за экономической реформы и введения рыночных механизмов управления экономикой.

Под влиянием майских беспорядков во Франции и в других регионах Европы белградские студенты пошли на баррикады с левыми радикальными лозунгами и 4 июня 1968 г. провозгласили «Красный университет Карла Маркса». Многие из них следовали идеям философского издания Praxis, которое с 1964 г. выходило в столице Хорватии как печатный орган профессуры, в большинстве своем из Загребского и Белградского университетов. Объединившись в группу, которая стала известной не только на родине, но и в Европе из-за летней школы на острове Корчула (Хорватия), они начали агрессивную критику югославской системы, исходя из идеи Маркса об отчуждении, которое существует между человеческой природой как таковой и тем, какой она потенциально могла бы быть. В этом контексте они полагали, что самоуправление не может осуществить все свои творческие возможности до тех пор, пока останется включенным в авторитарные и иерархические государственно-партийные структуры, и требовали преобразования системы в самоуправленческую группу производителей и граждан. Хотя журнал Praxis из-за этих «мелкобуржуазных» идей, против которых выступил сам Тито, в апреле 1968 г. был временно закрыт, спустя два месяца стало ясно, какое влияние он имел. Белградские студенты воспротивились существующему режиму и в знак приверженности истинному социализму повесили на фасаде университета огромный портрет Тито времен партизанской борьбы в поддержку требования, что нужно вернуться к корням[2100]. Протестное движение также перебросилось на другие югославские университеты, но свой эпицентр сохранило в столице, где помимо радикально-левого невозможно было не услышать унитаристского, «югославянского», по сути великосербского призвука. До падения Ранковича государством правила сербская бюрократия (66 % функционеров в союзных органах были сербами, хорватов едва 9 %), которая в последующие годы стала терять силу[2101]. Этого будущие бюрократы не могли не заметить, хотя свой экзистенциальный страх выражали примитивно-утопическим способом. Они требовали изменений, которые бы быстро устранили социальные различия, присутствовавшие в обществе, требовали долгосрочной программы экономического развития, которая бы решила проблемы безработицы, хотели быстрого и основательного развития самоуправленческих отношений и проведения реформы образовательной системы, которая предоставила бы права на равное образование для всех, а также улучшила социальную структуру и материальное положение студентов. Всё время, что шли демонстрации, студенты пытались найти точки соприкосновения с рабочими, так как были уверены в решающем объединении двух половин пролетариата: интеллектуалов с одной стороны и рабочих с другой.

Забастовка в партийных кругах вызвала шок и панику, каких еще не было. В Белграде 9 июля 1968 г. было созвано заседание Президиума ЦК СКЮ, на котором Тито, вернувшийся с Бриони, выступил с острой критикой студентов. При этом он особо подчеркнул, что забастовка нанесла «большой удар по престижу нашего государства за границей». Кардель присоединился к партийному руководству Сербии и потребовал, чтобы против них выступила армия[2102]. К этим крайним мерам не пришлось прибегать, поскольку кризисную ситуацию с присущей ему ловкостью разрешил сам Тито, да так, что движение он обозначил как «взрывоопасное выражение сопротивления, которое снизу проявляется уже много лет»[2103]. Ярким выступлением на телевидении 9 июня 1968 г. он попытался успокоить студентов и «вопреки существующим трудностям пообещал открыть определенные перспективы», оправдал «позитивный беспорядок» июньских событий и дал слово, что тотчас лично займется решением выявленных проблем: «Если эти вопросы я не в состоянии решить, то больше я не могу занимать своего места»[2104]. А после телевизионной передачи присутствовавшим сказал нечто совсем другое: «Это произойдет, товарищи, если некая обезьяна не будет своевременно арестована»[2105].

Тактическое мастерство Тито имело силу катарсиса: студенты за ночь успокоились, уверенные, что они победили. На улицах они от всего сердца плясали «Козарачко коло» и пели[2106]. Верхушка партии 14 июня под руководством Карделя создала особый документ о «Направлениях важнейших обязанностей СКЮ в развитии системы общественных и политических отношений», в котором было обещано углубление самоуправления, но при условии, что КПЮ останется руководящей силой развития. Тито вскоре начал предупреждать об опасности, которую несли мелкобуржуазные либеральные группы, собиравшиеся в университетах, и выступил против «гуманитарной интеллигенции», сторонников многопартийной системы, против так называемого политического «плюрализма», «Джиласцев» и «догматических элементов»[2107]. Спустя некоторое время студенты вынуждены были признать, что режим на самом деле не готов исполнять их требования, так как уже осенью 1968 г. он распустил партийные организации на философском факультете Белградского университета и начал цензурировать студенческие газеты, которые посредством критических и иронических статей нападали на современность[2108]. Речь Тито на телевидении и «Направления» Карделя, которые должны были перестроить общество, остались, таким образом, на бумаге; была тотально свернута экономическая реформа, поскольку старая гвардия испугалась, как бы она не принесла с собой слишком много свободы. Хотя студенты белградского философского факультета в июне 1969 г. попытались снова напасть на режим и его политику, в этот раз они остались в одиночестве. Партийный журнал Коммунист необычайно остро критиковал «оппозицию радикалов», которая в университете направлена на «общественную деструкцию», и приравнивал редакцию газеты Študent к усташам и четникам[2109]. «Нет надежд в этом обществе, – с горечью комментировал Добрица Чосич. – Всё разрушится в хаосе, крови, диктатуре и упадке »[2110].