В начале июля 1967 г. в Белграде был созван VII Пленум СКЮ; в основном он был посвящен арабо-израильской войне и военному путчу в Греции. Не обошел он вниманием и вопрос о реорганизации партии. Важным для новой атмосферы, которая вопреки всему распространилась в партии после падения Ранковича, было то, что Тито подвергся острой критике, позволив Советскому Союзу использовать воздушное пространство Югославии для доставки помощи Египту, а также, как он подчеркнул в беседе с Насером, танков и оружия[2050].

Кроме того, не ставя в известность Исполнительный комитет, в середине июня 1967 г. Тито посетил две встречи руководителей Варшавского договора в Москве и Будапеште. На этих встречах он полностью согласился с их политикой на Ближнем Востоке и вопреки решению Исполнительного комитета разорвал дипломатические отношения с Израилем[2051]. Это решение было самовольным и вызвало в Югославии яростную реакцию: десять членов государственно-партийной верхушки собралось на тайной встрече, на которой пришли к выводу, что Тито не может оставаться во главе государства, если он и дальше будет двигать Югославию в сторону СССР. По их мнению, его политика противоречила интересам Югославии как независимого государства. Кардель, Бакарич, Коча Попович и их единомышленники требовали «его голову», причем в защиту Тито выступил только Гошняк[2052]. В верхах руководства партии говорили, что «Старый не понимает больше современных условий и потребностей», что у него «мания преследования», что «он не знает, ни что делает, ни что говорит»[2053]. Тито, конечно же, был не готов выпустить ситуацию из своих рук, своим же товарищам пригрозил, что обратится к Союзной скупщине, если они и дальше продолжат его критиковать, тем самым усмирив их[2054].

Помимо драматичной дискуссии на VII Пленуме, было невозможно не заметить, что хотя Тодорович остро критиковал внешнюю политику Тито, он смягчил свои радикальные позиции относительно СКЮ и примкнул к тем, кто подчеркивал руководящую роль партии в обществе. «Демократический централизм, – сказал он, – и в новых условиях остается базовой основой для организации всеобщей деятельности». «Казалось, – с удовольствием констатировала посол ГДР, ортодоксальная Элеонора Штаймер, – что Тодоровичу и его приверженцам не удалось воплотить либеральную линию Что касается внутренних проблем СФРЮ, Пленум доказал, что позитивные силы в СКЮ с Тито во главе всё еще авторитетны. Всегда нужно придерживаться стремления при дальнейшем строительстве социализма укреплять роль партии, а не бичевать ее»[2055]. Первый секретарь советского посольства в Белграде в августе 1967 г. отметил, что словосочетание «реорганизация СКЮ» на самом деле обещало больше, чем оказалось в действительности. Что касается базовых вопросов, например демократического централизма, роли рабочего класса и классовой борьбы и т. д., то побеждали «здравые взгляды»[2056].

Это поражение побудило Миялко Тодоровича и его круг снова говорить об автократии Тито, которого вынудили вступить в многоходовую политическую игру. Тот боялся, что сербы его как хорвата обвинят в государственном перевороте из-за отставки Ранковича и им немного уступил. Так, Сербия в последующие годы получила помимо важных политических функций около 80 % всех государственных инвестиций (Джердап, дорога Белград – Бар, инфраструктура в Белграде). Но всё это не вернуло благосклонности сербских руководителей, которые были уверены, что он большевистский догматик и автократ и у него свои дела с Советским Союзом. Они опасались, что Югославия вернется в Восточный блок, и пытались различными ухищрениями нейтрализовать Тито и заставить прислушаться к партийному и государственному руководству. Поскольку в то время в Индонезии местный диктатор Сукарно потерял власть (хотя и дальше оставался номинальным главой государства), в Белграде всё чаще можно было услышать: «Сукарнизируем Тито». К сербам присоединилось большинство словенцев, а также и Лазарь Колишевский, многолетний вождь македонского народа. В этом круге по предложению Стане Кавчича была предпринята попытка отнять у маршала контроль над армией, который он осуществлял через генерала Ивана Гошняка. Но попытка не удалась[2057].

В отличие от сербов, словенцев и македонцев, хорваты придерживались другого мнения. Они были уверены, что смогут использовать политическую слабость Тито в Белграде, чтобы впрячь его в свою телегу. Как сказала вновь избранная председатель СК Хорватии Савка Дабчевич-Кучар в узком кругу соратников, «если нас поддержит Тито, мы победим!» [2058] Было ясно, что другие республики не хотели сильной личности во главе партии и государства, но Хорватия намеревалась разыгрывать карту Тито, что настраивало Любляну и Белград против Загреба. Сербы искренне обвиняли хорватов в том, что они защищают автократа и сохраняют его у власти[2059].

Американский посол в Белграде Чарльз Б. Элбрик после падения Ранковича констатировал, что это событие уничтожило систему властных отношений, которая сложилась в Югославии после войны между шестью республиками и которую заботливо взращивали в последние годы. IV Пленум, по его мнению, нанес мощный удар по «братству и единству», являвшимся до того момента связующей силой между членами партии. «Вероятно, непосредственным результатом всего этого будет рост напряженности между национальностями, поскольку каждая станет стремиться использовать новые условия для удовлетворения своих интересов, которые не всегда отвечали общим югославским интересам»[2060].