Вопреки тому, что Тито сорвал бурные аплодисменты после своей речи на Генеральной Ассамблее ООН, домой он вернулся с неприятным ощущением, что четники, усташи и албанские экстремисты с такой легкостью выступили против него, поскольку имели поддержку правых сил внутри американского аппарата, ответственного за его безопасность[2086]. Когда через месяц пришло сообщение об убийстве Кеннеди, в Белграде с визитом находилась румынская делегация с Георгиу-Деж во главе. Он позднее рассказывал, что они с Тито, бесконечно обеспокоенные этой трагической новостью, целую ночь задавались вопросом, что случилось и куда катится Америка[2087]. Тито в любом случае не верил, что убийство – дело рук сумасшедшего Харви Ли Освальда, он считал, что президент стал жертвой заговора американских военных кругов. В разговоре с послом ГДР Элеонорой Штаймер он сказал, что с ним в США могло произойти то же, что и с Кеннеди, и что настоящего убийцу никогда бы не нашли, поскольку его защищают влиятельные люди в Пентагоне. «Поскольку он сам был солдатом, – говорила Штаймер, – он знает, что из винтовки, которую показали после убийства, невозможно за столь короткое время выстрелить четыре раза с такой точностью по движущемуся автомобилю, и чтобы были такие попадания. Уверен, что Кеннеди убит из пулемета и стрелял не один человек»[2088].

Так как Тито считал, что американская внешняя политика опасна для мира, он в 1960-х гг. попытался остановить реакционные силы, которые были на марше, путем создания широкого «миролюбивого фронта». Последний должен был охватить неприсоединившиеся страны и большинство социалистических государств, народно-освободительные движения третьего мира, передовые силы в капиталистическом лагере, а также некоторые западные государства, критически относящиеся к политике Вашингтона, каковой была, например, Франция. Тито считал, что такой фронт более успешно работал бы в ООН, где баланс сил быстро бы сложился в ущерб США. Его цель заключалась в изоляции США и Китая, что заставило бы оба государства перейти к более умеренной политике[2089].

Дабы ликвидировать влияние Пекина на неприсоединившиеся страны, в середине апреля 1965 г. Тито посетил Алжир, куда незадолго до этого приезжал Чжоу Эньлай. Хотя на Западе и думали, что Тито хочет играть на международной арене политическую роль, которая превышает его возможности, этой линии не противились. Напротив, были уверены, что это в их интересах[2090]. Гораздо менее западные политики были воодушевлены его заявлениями против империализма, на которые он не поскупился и в Алжире. Во время чествования годовщины победы над нацистами, 10 мая 1965 г. он зашел настолько далеко, что сравнил политику Муссолини и Гитлера перед Второй мировой войной с действиями США во Вьетнаме, Конго и на Карибских островах. При этом он осуждал прежде всего бомбардировку Северного Вьетнама, которая, по его мнению, вызвала сочувствие у всех, кто пережил подобное в годы Второй мировой войны[2091].

Хо Ши Мин встал на сторону Мао Цзэдуна в осуждении югославского ревизионизма, но Тито вопреки этому поддерживал вьетнамцев. И это мужественное выступление не осталось без отклика в Вашингтоне. В конце июля 1965 г. американский президент Линдон Джонсон послал на Бриони своего особого представителя, губернатора Аверелла Гарримана, чтобы он посоветовался с Тито, как выйти из войны с Вьетнамом. В беседах с Гарриманом маршал не скрывал уверенности, что США должны прекратить бомбардировки Северного Вьетнама, что должно было стать первым шагом, который бы убедил Ханой начать мирные переговоры. По его мнению, американцы должны были позволить Вьетконгу, движению за освобождение Южного Вьетнама, создать в Сайгоне «смешанное» правительство, приблизительно такое, какое он сам образовал с Шубашичем [2092]. Этих советов Вашингтон, конечно же, не принял. Но это не помешало администрации президента Джонсона продолжать диалог с Тито и финансово поддерживать экономические реформы в Югославии[2093].

Мирными инициативами югославского президента северо-вьетнамское правительство не было довольно. В середине июня 1966 г. Вьетнамское печатное агентство резко осудило его усилия, направленные на политическое разрешение кризиса. «Тито не смог скрыть своей настоящей окраски добровольного слуги американских империалистов, – написало оно. – Всем хорошо известно, что он упорно пытался продать смердящее барахло переговоров о мире, которое производят его американские хозяева». Эти нападки, по словам ближайших соратников Тито, его очень сильно задели, поскольку к ним присоединился также Хо Ши Мин с пренебрежительными оценками его личности, говоря, что он якобы лакей империализма и живет роскошной королевской жизнью[2094].

Когда Хо Ши Мин говорил о роскоши, в которой жил Тито, он был прав, но глубоко заблуждался, сомневаясь в искренности борьбы Тито с империализмом. Так, например, Югославия резко осудила государственный переворот в Греции, который осуществила в апреле 1967 г. с американского благословения горстка реакционных полковников, и арабско-израильскую войну, которая произошла при поддержке Вашингтоном правительства в Тель-Авиве. Из-за тесных контактов с Насером Тито с самого начала был настроен проарабски, что не помешало ему попытаться стать посредником между Египтом и Израилем[2095].

После завершения Шестидневной войны (5-10 июня 1967 г.), которая закончилась катастрофическим поражением арабов, Тито не успокоился. Он составил план мирного урегулирования для решения израильско-палестинского вопроса, который был разделен на пять пунктов, из которых были особенно важны два первых: победоносные израильские части должны отойти на линию границы 5 июня 1967 г., когда начались столкновения, а взамен для всех ближневосточных государств, втянутых в войну, будет обеспечена международная защита со стороны великих держав и ООН. С этой целью он направил своих представителей в Вашингтон, Москву, Лондон и Париж, а сам с Карделем отправился в Каир, где попытался убедить Насера в необходимости найти формулу, которая создала бы условия для того, чтобы арабские государства признали Израиль[2096]. Без успеха. Но в то же время Тито получил поддержку папы Павла VI и лестную похвалу патриарха Афинагора: «Прочел ваш план по стабилизации Ближнего Востока и положил его в свой архив как важное свидетельство. Желаю вам счастья, вы настоящий борец за мир во всем мире. Когда-нибудь доброе семя, оброненное в сердца и души людей, породит сад»[2097].