– Что такое? – изумилась Женя. – Чемты ее прогневил?!

– А, сказал пару ласковых! – отмахнулсяГрушин. – Помнишь, я спрашивал тебя насчет одной пропавшей бумаги? Нашелее сегодня совершенно случайно в мусорной корзинке. Сам не выбрасывал. Кто ещемог, кроме Эммы? А ведь сто раз говорено: даже если что-то на полу в моемкабинете валяется, все равно не выбрасывай!

– А какая бумага? Что-то важное?

– Ничего особенного, конечно, – не безсмущения признался Грушин. – Показания того бомжа, который видел убийцуНеборсина. Они нам, собственно, без надобности, дело в принципе.

– А, в принципе, – протянула Женя, дажене пытаясь скрыть ехидства, и тут же получила за эту вольность:

– Да, представь себе, в каждой работесуществуют свои принципы! И если бы ты об этом помнила, сразу взяла бы уБалтимора кровь на анализ!

– Ты понимаешь, что говоришь? – Женя дажеотшатнулась. – Брать у коня кровь! Да еще у такого буйного!

– Медсестру попросила бы, если саматрусиха, – не унимался Грушин.

– Я просила, – угрюмо призналасьЖеня. – Но она еще больше меня трусиха. Сказала, что только для людеймедсестра, а с конями работает ветеринар. Но его рабочий день тогда ужезакончился.

– А утром? – не мог успокоитьсяГрушин. – Тебе это, конечно, в голову не пришло, но вдруг, допусти такуюмысль, Балтимору был впрыснут какой-то наркотик?

– Кем? – всплеснула руками Женя. – Изачем? Климова прикончить? Но с какой целью? Чтобы занять его место в магазине«Дубленки, кожа, меха»? А где гарантия, что Балтимор его до смерти забьет?

Она встала в любимую грушинскую позу – лицом кокну, руки за спину – и нехотя пробормотала:

– Ну, вообще-то, если хочешь знать, я утромприходила в манеж к ветеринару и говорила об анализе крови. Но они там и самиумные оказались, все уже сделали. Кровь как кровь, даже адреналин в норме –все-таки ночь прошла. Если и было что-то, к утру ни следа не осталось. Да я всеравно убеждена: это случайность, несчастная случайность!

– «В природе все одно с другим связано, и нетв ней ничего случайного. И если выйдет случайное явление – ищи в нем рукучеловека», – процитировал Грушин. – Михаил Пришвин сказал. Так вот –мы с ним в случайности не убеждены.

– Это насчет щеколды – про руку человека,да? – фыркнула Женя. – Но я же тебе говорила, что мы с девочкамипроверили: она вполне могла сама соскочить!

– Хорошо, – покладисто кивнулГрушин. – Как скажешь! Щеколда упала сама. Случайно. Причем в тот момент,когда случайно взбесился конь. Уже две случайности. А вот и третья: в деннике вэто время оказался человек. Четвертую называть или сама догадаешься?

Женя медленно кивнула. Нечего гадать!Четвертая случайность в том, что именно Климова касался тот телефонный звонок.

– Знаешь, что меня больше всего настораживает?Этот звонок. Вернее, деньги. Сколько угодно найдется желающих деньги получить,но просто так отдать… ради чужого человека… Эта женщина знала или предполагала,что Климову будет грозить опасность, и хотела нанять для него охранника.

– Ну, из меня охранник… – смущенно хихикнулаЖеня.

– Она же не знала, что в манеж пойдешь ты.Небось думала, частный детектив – это как у Чейза: крутой мен с пудовымикулаками.

Евгения невольно улыбнулась: общепринятоезаблуждение! Когда Грушин позвал ее работать в «Агату Кристи», она сначала дажеперепугалась: какой из нее частный детектив?! Несколько приемов карате-до,неплохая стрельба – вот и все. Правда, теперь, можно сказать, умеет верхомездить.

Вот именно: можно сказать. А можно и неговорить.

– И все-таки наша заказчица своего добилась!Именно ты спасла Климова! – не без удивления признал Грушин. – И мыснова возвращаемся к исходной точке: предполагалась опасность! Именно поэтому яи говорю: случайностей в этом деле нет. Так что, моя дорогая, придется все-такиискать роковую брюнетку.

Женя взглянула на него не без интереса:

– А придется – кому? Нам с тобой, что ли?

– Ну, у меня и так дел выше крыши, –отмахнулся Грушин. – А вот ты пока простаиваешь – ты и поработай. Но безчуткого руководства я тебя не оставлю. Кстати, говоришь, Климов был тебеблагодарен? А как он это выражал?

Женя передернула плечами:

– Да уж и не помню, что он там стонал. Емубыло больно, какие тут благодарности. Да и зачем они мне? Жив – и слава богу.

– Тогда прими первый руководящий совет:никогда не лишай человека возможности выразить свою благодарность! Заодно исама удовольствие получишь.

* * *

«Царство мертвых – это реальный ирреальныймир, населенный как добрыми, так и враждебными человеческой душе существами,вселяющими в нас и надежду, и страх. Но сознательное исправление нашего деянияи мышления здесь, на земле, будет способствовать преодолению нашего страхаперед ожидающим нас Там – в царстве мертвых – и укреплению надежды наизбавление от адских мук и страданий».

Из дневника убийцы

* * *

Оказаться ангелом-хранителем было приятно. Иблагодарность принимать – тоже. Грушин опять оказался прав!

Женя сидела в уголке дивана в тесной, нозамечательно уютной климовской квартире и наслаждалась ощущением всеобщей любвик себе. Сегодня в этом доме ее любили все: дети, которые чмокнули Евгению в обещеки и с собакой (в знак любви лизнувшей в нос) убежали во двор; мать Валерии,которая испекла в честь гостьи грандиозный пирог и теперь накрывала на стол;сама Валерия, помогавшая ей; и, конечно, Климов, не перестававший твердить,какая Женя молодец, что позвонила, а то он уже отчаялся найти ее, чтобысказать… Ну и так далее. Похоже, даже огромный бело-рыжий кот любил Женю: вовсяком случае, он так заливисто мурлыкал, глядя на нее, словно именно онаистово, медленно чесала его металлической чесалочкой, а не хозяин, с любовьюбормотавший: «Ах ты, собака! Такая собака!»

– Вы Балтимора тоже собакой называли? –хихикнула Женя.

– Не удивлюсь. В юности набрался у одногопарня – с тех пор не могу отвязаться от этого выражения. Надо надеяться,Балтимор не из-за этого на меня накинулся!

Да, приятно сознавать, что тебе удалосьсохранить счастье в семейном гнездышке. Однако Женя тотчас одернула себя: этоне только ее заслуга. Она просто выполняла заказ… чей? Но не спросишь жеКлимова впрямую. А предлога пока не найти.

Вошла Валерия, взяла из серванта салфетки,улыбнулась: