Ступени больно били по телу, но куда важнеето, что смертельный захват ослаб. Женя умудрилась вскочить на ноги, однакототчас рядом начал копошиться, взбугриваться мрак: это нападающий пыталсявстать. Он загораживал ступеньки, и Женя, оставив мгновенную бредовую идеюпрорваться к выходу, отпрянула и ринулась в дверь, ведущую в глубину подземныхпереходов.

Если он затащил ее в подвал, значит, дверьбыла открыта. А ключи только у жильцов дома. Видимо, кто-то есть в подвале, иесли Женя позовет на помощь…

Но впереди расстилалась темнота: ни промелькасвета ни в одном из ответвлений. Если тьма, значит, здесь нет никого:нападающий либо подобрал ключ, либо сломал замок. Надеяться не на кого – онасама себя загнала в ловушку, и если он сообразит отыскать выключатель…

Позади громко щелкнул рубильник, и Женяневольно зажмурилась. Лампочки горели вполнакала, однако почудилось, будтостоит она по меньшей мере в центре Кремля, со всех сторон залитая потокамиослепительно яркого света.

Взгляд заметался по сторонам. Двери, дощатыедвери со всех сторон, на них разнокалиберные замки, намалеваны суриком цифры…

«27» – бросилось в глаза.

Номер ее квартиры! Их с мамой сарайчик. И… нанем нет замка!

Женя бесшумно скользнула внутрь, в темноту,где белели полосы тусклого света, сочившегося из щелей. Она возблагодарила богаза то, что не метнулась в ближайший же ход, а добежала почти до конца подвала.У нее есть время хотя бы перевести дух, собраться с мыслями, пока он обойдетдва других хода, заглянув во все двери, где нет замков.

Ее била дрожь. Капли пота сползали с висков.Три хода, и каждый заканчивается тупиком. В доме сорок восемь квартир, в каждомпереходе подвала шестнадцать ячеек. Сколько дверей заперто? Сколько еще в домежильцов, столь же ленивых, как Женя и ее матушка, которым проще сходить закартошкой-моркошкой на базар, чем сделать припасы, как все добрые люди?

Поодаль хлопнула дверца. Так… он отыскал одноиз возможных убежищ беглянки. Если там нагромождены какие-нибудь вещи, пройдетеще несколько секунд, прежде чем он убедится, что среди них никто не прячется.А потом двинется дальше!

Безумием было надеяться, что он уйдет. Последевяти вечера кому что может понадобиться в подвале? Никто не придет, никто непомешает, никто не спугнет человека, который хочет убить Женю. Или не толькоубить?

Она в панике огляделась, обшарила все углы. Вих сарайчике пусто, отвратительно пусто. Лежат только три бумажных мешка сдавно окаменевшим цементом, прикрытые какой-то дерюжкой, да стоитстарая-престарая стиральная машинка без крышки, оставшаяся еще от прежнихжильцов. Она слишком мала, чтобы в ней прятаться, и слишком тяжела, чтобыиспользовать как орудие защиты. Мешки тоже не поднять.

Раньше у них много чего тут было наставлено,мама даже держала в подвале банки с соленьями, а потом как-то вдруг заметила,что банки резко уменьшились числом. Сменили замок, и еще раз его меняли, покане обнаружили, что дверь-то никто не открывает, зато в перегородке между ихсарайчиком и соседским есть одна плаха, которая отодвигается достаточно широко,чтобы в нее мог пролезть человек, и даже не с одной банкой, а с двумя. Мамаобиделась, унесла из подвала все, даже замок сняла, и теперь вороватые соседимогли сколько угодно лазить в сараюшку с цифрой «27»: ничего, кроме старойстиральной машины и цемента, здесь…

Ох, да что же она стоит, как дура? Вот жевозможность спастись!

Женя припала к перегородке и зашарила по ней,не чувствуя заноз, цеплявшихся за пальцы. Неужели соседи заколотили лаз?

Нет! Доска шевельнулась! Пошла в сторону!Скорее…

Она скользнула в довольно широкую щель иторопливо задвинула плаху на место. Подпереть бы ее, но чем? Этот сарайчик тожеоказался пуст. Не из чего построить баррикаду, не подо что спрятаться. Остаетсятолько забиться в угол, затаить дыхание, не выдать себя ни звуком, ни шорохом,когда откроется соседняя дверь и туда заглянет нападавший, чтобы убедиться: издесь никого нет, добыча ускользнула… куда?

Вот именно – куда? Что подумает он, обойдя всенезапертые сараюшки? Что Женя убежала через какой-то неизвестный выход? Чтоспряталась в одном из запертых сараев? Скажем, у нее был ключ и она ухитриласьсовершенно бесшумно открыть замок. Да, а потом – тоже совершеннобесшумно! – повесила замок на место, оставаясь при этом внутри!

«Нет, он не догадается, что где-то может бытьлаз, – твердила себе Женя. – Не догадается, бомж на это не способен,у него ум убогий, пропитый…»

Бомж? Конечно, она не разглядела насильника,но от него не разило перегаром, прокисшим потом, мочой, как следовало бы, ирука, перехватившая Жене горло, была рукой сильного, крепкого человека. Просточудо, что она вырвалась, только падение со ступенек спасло. Но если так крепкоего тело, не значит ли это, что и разум достаточно крепок? И если он сообразит,что беглянка не провалилась сквозь землю, останется только один вариант: онапрошла сквозь стену. И стоит ему только…

Внезапно блеклые полосы света исчезли: вокругсгустилась тьма.

Сердце так и рванулось к горлу в новомприступе страха. Что это значит? Погас свет – почему? Что он надумал делать?Решил сдаться, уйти – и выключил электричество? Ну надо же, какая заботливость!Или он хочет внушить Жене, будто ушел, будто опасность миновала?

Она выждет, потом, не слыша никакого движения,выберется из своего убежища, дойдет до дверей, а там…

– Да нет там никого, я же тебе говорю, –раздался нервный юношеский голос. – Просто кто-то забыл погасить свет. Неволнуйся – уже заорали бы во все горло, если бы кто-то был!

А это еще кто? У нападавшего появилсясообщник? Или… или какой-то рачительный хозяин все же отправился в подвал встоль поздний час? Бог его надоумил, к примеру. Но зачем погасили свет?

Надо кричать, звать на помощь!

Женя открыла рот, но не смогла издать низвука. Все запеклось в горле – исторглось только слабое сипенье. Женя метнуласьк заветной плахе, но тут ее словно кипятком ошпарило: дверь соседнего – ее, незапертого! – сарайчика медленно открылась.

Женя замерла.

– Вот и наш домик, – совсем близкопослышался оживленный голос. – Давай, Нинулик, вползай.

– Темно… – отозвался голос девичий,вздрагивающий. – Ты что, забыл фонарик?

– А зачем он нам? – бодро отозвалсяюноша. – Я тут все наизусть знаю. Сейчас ты тоже привыкнешь к темноте. Вонтам наши мешки и наше одеяльце. Иди сюда… садись. Ага. И я рядом. Нинулик…

Вздох, несколько быстрых поцелуев, вздох.