Рози преследовали жуткие, сумасшедшие мысли и образы. Онапонимала, что все это — настоящее безумие, но легче не становилось. Ненадолгоони оставляли ее, и она просто отвечала на вопросы, не думая и не видя ничего,но потом эти ужасы возвращались и снова набрасывались на нее. Рози казалось,что Норман где-то внизу, в подвале, что они прячут его там, конечно, прячут,потому что полиция — одна большая семья, а все копы в ней — братья, а женамкопов не позволено убегать от своих мужей и жить самостоятельной жизнью,несмотря ни на что. Норман надежно запрятан в какой-нибудь укромной комнатке вподвале, откуда наружу не прорывается ни один звук, даже если кричать во всюмощь легких, — в комнатушке с сырыми бетонными стенами и единственной тусклойлампочкой, подвешенной на проводе под потолком, и, как только закончится этабессмысленная комедия допроса, они отведут ее к нему. Они отведут ее к Норману.

Глупость несусветная. Но Рози только тогда понимала всюглупость своих мыслей, когда поднимала голову и видела Билла, стоящего заневысоким ограждением, наблюдающего за ней и ожидающего, пока закончатсяформальности, чтобы отвезти ее домой на своем железном пони.

Они снова и снова возвращались к одним и тем же вопросам,которые задавал то Густафсон, то Хейл, и хотя Рози не догадывалась, чтопартнеры исполняют роли хорошего и плохого копа, ей хотелось, чтобы онипоскорее закончили задавать ей нескончаемые вопросы и подсовывать бесчисленныебланки и отпустили ее с Богом. Может, когда она выйдет на воздух, постоянныеметания между страхом и яростью слегка поутихнут.

— Пожалуйста, расскажите еще раз, каким образом фотографиямистера Дэниэлса оказалась в вашей сумочке, мисс Киншоу, — произнес Густафсон.В руке он держал недописанный протокол допроса и ручку «Бик». Полицейский то идело сосредоточенно хмурился; Рози он напоминал школьника, вытащившего наэкзамене билет, ни на один вопрос которого он не знает ответа.

— Я уже дважды вам рассказывала, — устало откликнулась Герт.

— Это будет последний раз, — заверял ее Хейл мягко.

Герт посмотрела на него.

— Честное слово скаута?

Хейл улыбнулся — располагающей к себе улыбкой — и кивнул.

— Честное слово скаута.

И Герт в третий раз поведала им о том, как они с Аннойрискнули связать смерть Питера Слоуика с Норманом Дэниэлсом и как получили пофаксу фотографию последнего. Затем она перешла к эпизоду в парке, когдаобратила внимание на человека в инвалидной коляске, на которого кричал кассириз будки. Рози уже дважды слышала ее рассказ, но мужество Герт все еще изумлялоее. Когда Герт приступила к описанию схватки с Норманом за стеной туалета впарке, пересказывая события тоном женщины, оглашающей составленный ею списокпредстоящих покупок, Рози взяла ее большую сильную руку и крепко сжала.

Изложив историю до конца, Герт посмотрела на Хейла ивопросительно вскинула брови.

— Достаточно?

— Да, — ответил Хейл. — Все прекрасно. Синтия Смит должнаблагодарить вас, вы спасли ей жизнь. Работай вы в полиции, я представил бы васк очередному званию.

— Я не выдержала бы экзамена на физическую подготовку, —хмыкнула Герт. — Малость толстовата.

— Все равно, — ответил Хейл, глядя ей в глаза без тениулыбки.

— Что ж, спасибо за комплимент, но прежде всего мне хотелосьбы услышать от вас, что вы его поймаете.

— Мы его поймаем, — вставил Густафсон. В его голосеотчетливо слышалась полная убежденность, и Рози невольно подумала: «Не знаешьты моего Нормана, приятель».

— Надеюсь, вы разобрались с нами? — осведомилась Герт.

— С вами да, — уточнил Хейл. — А вот мисс Макклендон мнехотелось бы задать еще несколько вопросов… вы в состоянии ответить на них? Еслинет, они могут подождать. — Он помолчал. — Хотя, конечно, они не должны ждать,верно? Мы ведь оба это прекрасно понимаем, не так ли?

Рози на минутку прикрыла глаза, потом опять посмотрела накопа. Повернулась к Биллу, стоящему На своем месте за ограждением, перевелавзгляд на Хейла.

— Спрашивайте все, что вам нужно, — сказала она. — Толькозаканчивайте поскорее. Я хочу домой.

В очередной раз Норман пришел в сознание в тот момент, когдавыбирался из «темпо» на тихой улочке, в которой он сразу признал Дарэм-авеню.Он припарковался в полутора кварталах от Дворца современных проституток. Еще нестемнело, но вечер близился; густые бархатные тени под деревьями производилипочему-то похотливо-чувственное впечатление.

Он оглядел себя и понял, что перед тем, как приехать сюда,по всей видимости, зашел в свой номер. От него пахло мылом, на нем была другаяодежда. И очень даже подходящая одежда для предстоящего дела; легкие твидовыебрюки, футболка, закрывающая горло, синяя рубашка навыпуск. Он выглядел, какчеловек, заглянувший в конце недели в находящийся на его попечении дом, чтобыисправить поломку в газовой плите или…

— Или проверить, как функционирует система сигнализации, —пробормотал он себе под нос, улыбаясь. — Очень смело, сеньор Дэниэлс. Оченьсмело с вашей сторо…

Панический страх ударил его, как разряд молнии. Он хлопнулладонью по левому заднему карману брюк. Ничего, кроме выпуклости бумажника.Пощупал правый — и шумно вздохнул с облегчением, ощутив под твидовой тканьюмягкую резиновую маску. Очевидно, он позабыл захватить с собой служебныйревольвер — оставил его в сейфе номера в отеле, — но взял маску, котораяпоказалась ему гораздо более важной, чем оружие. Сумасшедшая мысль, но именнотак оно и было.

Он зашагал по тротуару к дому номер двести пятьдесят один. Еслив нем окажется несколько шлюх, он возьмет их в заложники. Если шлюх будетслишком много, то попытается удержать столько, сколько сможет— вероятно,человек пять-шесть, — остальных же отправит к праотцам. А потом начнет убиватьих одну за другой, пока кто-нибудь не расколется и не выложит ему адрес Роуз.Если никто не знает адреса, он прикончит всех и примется копаться в папках…однако Норман полагал, что до этого дело не дойдет.

«Что ты будешь делать, если там тебя дожидаются копы, Норми?— обеспокоенно спросил его голос отца. — Копы перед зданием, копы внутри, копы,защищающие дом от тебя?»

Он не знал. И не хотел знать.

Миновал двести сорок пятый дом, двести сорок седьмой, двестисорок девятый. Последний отделяла от тротуара живая изгородь, и, дойдя до ееконца, Норман вдруг остановился, глядя на дом номер двести пятьдесят один поДарэм-авеню прищуренным, подозрительным взглядом. Он был внутренне готовувидеть лихорадочное оживление или хотя бы какую-то суету, но то, что обнаружил— полнейший покой, — застало его врасплох.