Казалось, она приклеилась к двери, и, шагнув вперед, Норманпонял, что в некотором смысле так оно и есть. На внутренней стороне двериоказался крючок вешалки. Вырвавшись из его рук, она бросилась вперед и упалалицом на крючок, вонзившийся в ее левый глаз.

— Черт бы тебя побрал, Пэм. Какая же ты дура! — чертыхнулсяНорман. Его охватили растерянность и страх. Перед глазами стояла идиотскаяухмылка Фердинанда, в ушах звенело его «Пффф!», словно дурацкий эпизодмультфильма студии «Уорнер Бразерс».

Он снял Пэм с крюка. При этом раздался неописуемоотвратительный звук трущейся о металл кости. Ее целый глаз — показавшийся емуеще синее, чем прежде, — уставился на него в безмолвном ужасе.

Затем она раскрыла рот и закричала. Норман не имел временина раздумья; руки его действовали автоматически. Они схватили ее за щеки,дрижались большими ладонями к изящной линии нижней челюсти и резко повернулиголову. Послышался короткий сухой треск — словно треск кедровой шишки подногами, — и тело в его руках мгновенно обмякло. Пэм умерла, и все, что оназнала или могла знать о Роуз, умерло вместе с ней.

— Ах ты ж дура набитая, — выдохнул Норман. — наделась глазомна крючок вешалки, ну не глупость ли это, мать твою?

Он грубо встряхнул ее. Голова Пэм, не поддерживаемаяпозвоночником, безвольно болталась из стороны в сторону. На груди белогоформенного платья появилась красная салфетка. Он оттащил тело от двери и бросилна кучу одеял. Она растянулась в неестественной позе раздвинутыми ногами.

— Сука ненасытная, — бросил ей Норман. — Даже после смертине можешь не заигрывать. — Он поддел носком туфли одну ногу и перекинул задругую. Рука Пэм свалилась с бедра и упала на одеяло. Он заметил дешевыйпурпурный браслет на ее запястье — смахивающий на обрывок витого телефонногошнура. На браслете висел ключ.

Норман посмотрел на ключ, затем перевел взгляд на шкафчики вдальнем конце подсобки.

«Норман, тебе нельзя там показываться, — предупредил егоотцовский голос. — Я знаю, о чем ты думаешь, но ты настоящий псих, еслисобираешься совать нос в их избушку на Дарэм-авеню».

Норман усмехнулся. «Ты настоящий псих, раз собираешьсяпроникнуть туда». Если задуматься, даже немножко забавно. Кроме того, куда емуосталось идти? Что еще попробовать? Времени у него почти не было. Подожженныемосты весело пылали за спиной — все до единого.

— Время не имеет значения, — пробормотал Норман Дэниэлс,стягивая браслет с руки Пэм. Он направился к шкафчикам и на время зажал браслетс ключом в зубах, освобождая руки, чтобы левой натянуть на правую маску быка.Затем поднял Фердинанда, давая ему возможность осмотреть таблички на шкафчиках.

— Тут, — заявил Фердинанд, потираясь резиновой мордой одверку шкафчика с табличкой «ПЭМ ХЕЙВЕРФОРД».

Ключ вошел в замочную скважину. Внутри оказалась параджинсов, футболка, спортивный купальник, пакет с набором вещей для душа исумочка Пэм. Норман взял сумочку, вернулся к рядам корзин и вытряхнулсодержимое на стопку свежих полотенец. Затем принялся водить рукой с надетой нанее маской над рассыпанными предметами. Фердинанд кружил над полотенцами, какстранный шпионский спутник.

— Вот то, что тебе нужно, дружище, — пробормотал бык.

Среди косметики, бумажек и салфеток Норман нашел тонкийломтик серого пластика. С его помощью он откроет дверь публичного дома наДарэм-авеню, в этом можно не сомневаться. Зажав электронный ключ в кармане, онповернулся было, чтобы уйти…

— Погоди, — остановил его эль торо. Он наклонился к ухуНормана — цветочные гирлянды опустились на макушку — и что-то зашептал.

Норман выслушал его и кивнул в знак согласия. В очереднойраз стащив маску с влажной от пота руки, он сунул ее в карман и замер надгоркой бумажного мусора из сумочки Пэм. В этот раз он исследовал каждый клочокс дотошной придирчивостью, словно изучая, по его же собственному выражению,«сцену события»… хотя обычно пользовался для этих целей кончиком карандаша илиручки, а не кончиками пальцев.

«Что-что, а отпечатки пальцев сейчас не главная проблема, —подумал он и засмеялся. — Уже не проблема».

Он отодвинул в сторону бланки счетов и поднял маленькуюкрасную записную книжку со словами «ТЕЛЕФОНЫ, АДРЕСА» на обложке. Открыл букву«Д», нашел телефонный номер «Дочерей и сестер», но его интересовало не это. Онвернулся к первой странице блокнота, где среди каракулей, выведенных рукой Пэм— большей частью изображавших глаза и карикатурные галстуки-бабочки, — имелосьмножество цифр. Однако все они, видимо, являлись телефонными номерами.

Он открыл последнюю страницу, второе наиболее вероятноеместо. Снова телефонные номера, снова глава, снова галстуки-бабочки… а всередине, обведенные аккуратным прямоугольником и помеченные двумя звездочками,четыре цифры: 0471

— Вот это да! — прошептал он. — Придержите свои карты, ребята.Кажется, я сорвал джек-пот. Я не ошибся, как ты думаешь, Пэм?

Норман вырвал страницу из записной книжки Пэм, сунул ее впередний карман брюк и на цыпочках приблизился к двери. Он прислушался. Низвука. Облегченно выдохнув, дотронулся до края листка бумаги, который толькочто сунул в карман. Его сознание совершило очередной скачок, и в последовавшийотрезок времени он не помнил ровным счетом ничего.

Хейл и Густафсон привели Рози и Герт в угловую комнатуполицейского участка, очень напоминавшую салон для светских бесед: старая, нодовольно удобная мебель без всяких письменных столов, за которыми, как правило,восседали суровые, с неприступным видом полицейские. Они опустились навыцветший зеленый диван, припаркованный между автоматом газированных напитков истоликом с тостером и кофеваркой. Вместо мрачных портретов наркоманов и жертвСПИДа над кофеваркой красовался плакат туристического агентства, рекламирующийшвейцарские Альпы. Детективы вели себя спокойно и доброжелательно, задаваливопросы тихо и уважительно, но ни их отношение, ни царившая непринужденная,неофициальная обстановка не помогли Рози. Она по-прежнему злилась, разъяренная,как никогда в жизни; другим преобладающим чувством стал страх. Страх внушало ейсамо пребывание в полиции.

Несколько раз на протяжении бесконечного пинг-понга вопросови ответов она с трудом сдерживала эмоции, готовые выплеснуться через край, икаждый раз, когда это происходило, она бросала взгляд в противоположный уголкомнаты, где за невысоким барьером, на котором висела табличка «ДАЛЕЕ ВХОДРАЗРЕШЕН ТОЛЬКО СОТРУДНИКАМ ПОЛИЦИИ», ее терпеливо дожидался Билл.

Рози понимала, что ей следует встать, подойти к нему и сказать,что не стоит ждать ее, пусть он просто отправляется домой и позвонит завтра, ноне могла заставить себя сделать это. Она нуждалась в нем, ей хотелось, чтобы онстоял за ограждением, точно так же, как хотелось видеть его сзади на«харлей-дэвидсоне», когда копы везли ее сюда, — он был необходим ей, какнеобходима настольная лампа проснувшемуся среди ночи ребенку с чересчурразвитым воображением.