У кабинета она дрожащей рукой взялась за ручку, на секундузастыв и осознав всю неисправимость того, что она натворила; затем перевеладыхание и вошла внутрь, закрыв за собой дверь.

Джейсон сидел в кресле у окна, сложив руки на коленях иуткнувшись в них головой. На столе стояли две пустые бутылки из-под виски иониксовая пантера, подаренная ею.

Виктория в отчаянном раскаянии сглотнула душивший ее комок вгорле и тихо подошла к нему.

– Джейсон… – нежно сказала она.

Он медленно поднял голову и уставился на нее. Лицо его былополно трагизма и страдания, глаза смотрели сквозь нее, будто она была егобредом, видением.

– Тори!.. – с невообразимой мукой застонал он. Виктория отужаса замерла на месте. Он откинул голову на спинку кресла и с усилиемзажмурился.

– Джейсон! – пронзительно крикнула она. – Посмотри на меня!

– Я вижу тебя, дорогая, – не открывая глаз, прошептал он.Его рука потянулась к пантере и любовно погладила ее спину. – Поговори со мной,– взмолился он болезненно-прерывистым голосом. – Все время разговаривай сомной, Тори. Пусть я спятил, лишь бы слышать твой голос…

– Джейсон! – взвизгнула Виктория, бросаясь вперед и схвативего за широкие плечи. – Открой глаза. Я жива. Я не утонула. Слышишь, я неутонула!!!

Его остекленевшие глаза открылись, но он продолжал говоритьс ней так, будто она была обожаемым видением, которому он должен что-тообъяснить.

– Я ничего не знал о письме твоего Эндрю, – горестно говорилон. – Теперь ты знаешь это, правда же, дорогая? Знаешь…

Неожиданно он устремил измученные глаза в потолок и началмолиться, при этом его тело судорожно изогнулось, как от боли.

– О, пожалуйста! – застонал он так, что у нее сжалосьсердце. – Пожалуйста, скажи ей, что я не знал о письме. Черт тебя подери! –рычал он на Бога. – Скажи ей наконец, что я не знал!

Виктория в панике попятилась.

– Джейсон! – истерично завопила она. – Подумай! Я же в водечувствую себя как рыба, помнишь? Фокус с моей накидкой предназначался дляразбойников. Я слышала, что за мной гонятся, но не знала, что это О'Мэлли. Ядумала, это разбойник, и поэтому сняла накидку, набросила на лошадь, а самапобежала к бабушке и… О Боже!

Схватившись за голову, она оглядела тускло освещеннуюкомнату, пытаясь сообразить, как привести его в чувство, затем бросилась кписьменному столу. Она зажгла настольную лампу, потом кинулась к камину изажгла первую попавшуюся пару ламп на каминной полке. Она уже собиралась зажечьвторую пару, когда ее плечи стальными обручами охватили пальцы мужа. Он волчкомразвернул ее лицом к себе и резко прижал к груди. Она успела увидеть, что в егоглазах блеснуло сознание, а затем он бешено впился губами в ее рот; его рукиметались по ее спине и бедрам, прижимая так сильно, словно он хотел слиться сней воедино. Судорога пробежала по его телу, когда жена приникла к нему, жаднообнимая за шею.

Прошло несколько долгих минут, пока он вдруг резко неотпрянул от нее, отцепив ее руки от шеи, и не уставился на нее пристальнымвзглядом. Виктория поспешно попятилась, мгновенно узрев зловещий огонь,разгорающийся в его прекрасных зеленых глазах.

– А теперь, когда мы покончили с этим, – мрачно сказал он, –я собираюсь устроить тебе такую трепку, что ты долго не сможешь садиться.

Из ее горла вырвался не то смешок, не то тревожный вопль,когда он выбросил вперед руку. Она отпрыгнула назад, чтобы он не достал до нее.

– Нет, не устроишь! – задыхаясь, сказала она, настолькорадуясь его возвращению в нормальное состояние, что не могла удержаться от чутьзаметной улыбки.

– Давай держать пари. Сколько ставишь на кон? – тихо спросилон, все больше наступая на нее, по мере того как она отступала назад.

– Немного, – дрожащим голосом ответила Виктория, нырнув заугол стола.

– А когда я покончу и с этим, то прикую тебя к себе.

– Это тебе удастся, – пробурчала она, огибая стол.

– И уж теперь я никогда не упущу тебя из виду.

– Я.., не виню тебя за это. – Виктория кинула взгляд надверь, как бы измеряя расстояние.

– И не пытайся, – предупредил он.

Она увидела зловещий блеск в его глазах и не вняла егопредупреждению. Чувствуя головокружение от счастья и одновременно оструюнеобходимость спасаться, пока не поздно, она бросилась в дверь, подхватила юбкии метнулась через холл к лестнице. Джейсон почти поспевал за ней, чему немалоспособствовала длина его ног.

Не в силах удержать смеха, Виктория понеслась через холл,мраморную залу, мимо Чарльза, капитана Фаррела и прабабушки, которые выскочилииз салона, чтобы получше рассмотреть происходящее. Виктория добежала досередины лестницы, потом повернула и пошла обратно, прямо навстречу Джейсону,который уже нагонял ее.

– Ладно, Джейсон, – сказала она, не в состоянии изобразитьсерьезное выражение на лице, и примирительно протянула ему руку, прилагая всесилы, чтобы выглядеть кающейся Магдалиной. – Пожалуйста, будь благоразумным…

– Не задерживайся, моя милая, ты идешь в правильномнаправлении, – сказал он, шаг за шагом приближаясь к ней. – Выбор за тобой: мояспальня или твоя.

Виктория повернулась и стремглав побежала по лестнице икоридору к своей комнате. Пробежав через его покои, она уже была у своейспальни, когда он вошел и запер дверь на ключ.

Виктория обернулась к нему; ее сердце разрывалось от любви.

– Ну вот, моя радость… – произнес он тихим многозначительнымтоном, посматривая, куда она собирается метнуться на этот раз.

Беглянка с обожанием взглянула на его прекрасное бледноелицо, а затем метнулась.., прямо к Джейсону, приникнув к нему и крепко обняв.

С минуту Джейсон стоял абсолютно неподвижно, борясь сраздирающими его сердце чувствами, затем потихоньку расслабился. Его рукиобхватили тонкую талию, с невероятной силой сжали ее, и он трепетно прижал женук себе.

– Я люблю тебя, – хрипло прошептал он, зарывшись липом в ееволосы. – О Господи! Я так тебя люблю!

А внизу, у подножия лестницы, капитан, герцогиня и Чарльзоблегченно заулыбались, когда наверху наступила полная тишина.

Первой заговорила герцогиня.

– Итак, Атертон, – сухо заметила она. – Осмелюсь сказать,что теперь вы знаете, что значит вмешиваться в жизнь молодых людей и нестиответственность за последствия, как это произошло в свое время со мной.