– Еще бы! – воскликнула девушка, приходя в себя и отталкиваяего. Она сердито смотрела на него, пораженная тем, что он приехал, как будтоничего и не было, и к тому же обнял ее с такой страстью, какой никогда преждене выказывал. – Видимо, тебе присуща забывчивость, – ехидно сказала она.

К ее изумлению, Эндрю ухмыльнулся:

– Ты рассердилась потому, что я приехал на две неделипозднее, чем обещал в письме, так? – И, не ожидая ответа, продолжал:

– Через неделю после отплытия наше судно отклонилось откурса, и нам пришлось застрять на ремонт на одном из островов.

Ласково обняв застывшую в недоумении Викторию, он повернулсяк Чарльзу и, улыбаясь, протянул руку.

– Должно быть, вы Чарльз Филдинг, – в непринужденнойдружеской манере проговорил он. – У меня не хватит благодарственных слов за то,что вы приютили Викторию до моего приезда. Естественно, я охотно оплачу вам всерасходы, в том числе и это роскошное платье. – Эндрю снова обратился к ней:

– Я должен, к сожалению, поторопить тебя, Тори, потому чтовзял билеты на судно, отплывающее через два дня. Капитан уже дал согласиепровести церемонию бракосочетания…

– Письмо? – прервала его Виктория, находясь в полуобморочномсостоянии. – Какое еще письмо? Ты не написал мне ни слова с тех пор, как яуехала.

– Я написал тебе несколько писем, – нахмурился он. – Как яобъяснил тебе в последнем из них, я продолжал посылать их в Америку потому, чтомоя вечно во все вмешивающаяся мать ни разу не переслала твоих писем мне, ядаже не знал, что ты находишься в Англии. Тори, я же написал обо всем в своемпоследнем письме – том, которое послал тебе в Англию через курьера.

– Я не получала никаких писем! – настаивала она, чувствуя,что у нее вот-вот начнется истерика.

От гнева губы Эндрю сжались в прямую линию.

– Перед тем как мы с тобой уедем, мне придется заглянуть влондонское агентство, которому я уплатил колоссальные деньги за то, чтобы моиписьма были доставлены лично тебе и герцогу Атертону. Интересно, что они скажутв свое оправдание?

– Они скажут, что передали их мне в руки, – призналсяЧарльз.

Виктория потрясение покачала головой – ее мозг уже началосознавать то, с чем не могла смириться душа.

– Нет, дядя Чарльз, вы не получали писем. Вы ошибаетесь Выдумаете о письме, полученном мной от его матери, где она сообщала, что онженился.

Глаза Эндрю засверкали яростным гневом, когда он увиделвиноватое выражение на лице старика. Он схватил Викторию за плечи.

– Тори, выслушай меня! Я написал тебе дюжину писем, когдабыл в Европе, но посылал их в Америку. Я не знал о гибели твоих родителей, покане вернулся два месяца назад домой. С того самого дня, когда погибли твоиродители, мать перестала пересылать мне твои письма. Когда я приехал, онасообщила мне, что доктор и миссис Ситон погибли, а тебя забрал в Англиюсостоятельный родственник, предложивший тебе свою руку и сердце. Она сказала,что не имеет ни малейшего представления, где ты и как тебя найти. Но я-то знаютебя слишком хорошо, чтобы поверить, что ты откажешься от меня из-за какого-тостарого титулованного аристократа. На это ушло какое-то время, но в концеконцов я связался с доктором Морисоном, и он сказал мне правду о твоемместонахождении и дал мне твой адрес. Когда я сообщил матери, что еду за тобой,она призналась в обмане и рассказала о своем письме тебе, в котором сообщила,что я якобы женился на Мадлен в Швейцарии. После этого у нее сразу случилсясердечный приступ, причем на этот раз настоящий. Я не мог оставить ее, онавот-вот могла умереть, поэтому написал тебе и твоему родственнику… – Эндрюбросил убийственный взгляд на Чарльза, – который по какой-то причине не сообщилтебе ничего. В письмах я объяснил, что случилось, и уведомил вас обоих, что приедуза тобой, как только смогу. Его голос потеплел, когда он взглянул на изумленноелицо девушки.

– Тори, – нежно улыбнулся он, – ты была моей путеводнойзвездой с того самого дня, когда я увидел тебя верхом на индейском пони. Явовсе не женился, моя милая.

Виктория сглотнула, пытаясь говорить, несмотря на ком,стоявший в горле и душивший ее.

– Зато я замужем.

Эндрю убрал руки с ее плеч, как будто обжегся.

– Что ты сказала? – не веря своим ушам, переспросил он.

– Я сказала, – глядя на его обожаемое лицо, повторила онараздиравшие ее сердце слова, – что я замужем.

Он окаменел, как будто ему дали пощечину. Потом презрительноглянул на Чарльза.

– За ним? За этим стариком? Продалась за драгоценности иплатья, так, что ли? – яростно спросил он.

– Нет! – закричала она, дрожа от гнева, боли и печали.Наконец заговорил Чарльз; его голос был невыразителен, а лицо бледно.

– Виктория вышла за моего племянника.

– За вашего сына! – выкрикнула она. Она резко повернулась кдяде, ненавидя его за обман и ненавидя Джейсона за сговор с ним.

Эндрю схватил ее за запястье, и ей передались его боль иотчаяние.

– Но почему? – тряхнул он ее. – Почему?

– Это моя, вина, – голосом, звенящим от напряжения, сказалЧарльз. Он выпрямился во весь рост и устремил глаза на Викторию, молча умоляяпонять его. – Я опасался этого с того дня, когда получил письма мистераБэйнбриджа. А теперь, когда этот момент настал, вынести это оказалось ещетяжелее, чем я предполагал.

– Когда вы получили эти письма? – потребовала ответаВиктория, хотя в душе уже знала, что скажет старик, и это разрывало ее сердце.

– В тот вечер, когда у меня был приступ.

– Притворный приступ! – поправила Виктория голосом, дрожащимот горечи и злости.

– Именно так, – неловко признался Чарльз, а затем обратилсяк Эндрю:

– Когда я узнал, что вы собираетесь забрать у нас Викторию,то сделал то единственное, что мог придумать, – изобразил сердечный приступ иумолял ее выйти за моего сына, чтобы она не осталась одна, без средств ксуществованию.

– Вы подлец! – процедил Эндрю.

– Можете не верить мне, но я очень искренне считал и считаю,что Виктория и мой сын вместе будут несказанно счастливы.

Эндрю оторвал горящий взгляд от своего врага и посмотрел налюбимую.

– Поедем домой со мной, – с отчаянием в голосе сказал он. –Никто не заставит тебя остаться с человеком, которого ты не любишь. Этонезаконно – они принудили тебя. Пожалуйста, Тори. Поедем домой, и я найдукакой-то выход. Судно отчаливает через два дня. Нас все равно поженят. Никто иникогда не узнает…