В памяти Виктории всплыли слова капитана Фаррела:

Эта ведьма заставляла его вставать на колени и умолять этихгрязных индийцев о прощении. Виктория смотрела на гордое худое лицо Джейсона, иу нее защемило сердце. Только теперь она, кажется, поняла, почему он непринимал, не мог принять ее любви.

– Я ублюдок, – мрачно закончил он свою тираду, – в самомнастоящем значении этого слова.

– В таком случае ты оказался в отличной компании, – дрожащимот прилива чувств голосом сказала она. – У короля Карла было трое побочныхсыновей, и он всех троих возвел в сан герцогов.

На минуту Джейсон растерялся, затем пожал плечами:

– Ты говорила мне, что любишь меня, а я не могу допустить,чтобы ты так думала. Ты любишь не меня, а свое иллюзорное представление обомне. Ты меня даже не знаешь.

– О нет, ты ошибаешься, я знаю тебя, – вырвалось у Виктории,которая поняла, что от того, что она скажет, зависит все их будущее. – Я знаю отебе все – капитан Фаррел рассказал мне еще неделю назад. Я знаю, что с тобойбыло, когда ты был мальчуганом…

На минуту глаза Джейсона блеснули яростью, но затем, остыв,он пожал плечами:

– Он не имел права рассказывать.

– Это должен был рассказать ты, – всхлипнула Виктория, не всилах больше сдерживать слезы. – Но ты не сделал этого, потому что тебя мучаетстыд. А ты должен из-за того, что пережил и выжил, Бог знает как гордиться! –Неистово вытирая глаза, она горестно сказала:

– Лучше бы он не рассказывал. До того я любила тебя лишьнемного. А после того, когда поняла, какой ты смелый и.., сильный, я такполюбила тебя, что…

– Что? – прерывистым шепотом спросил он.

– До того дня я никогда не восхищалась тобой, – захлебываясьот душивших ее слез, сказала она, – а теперь восхищаюсь и не могу устоятьперед…

Через "завесу слез она увидела, что Джейсон шагнул кней, ощутила, что он прижал ее к своей широкой груди, и все сдерживаемое до тойпоры выплеснулось наружу.

– Мне все равно, кто твои родители, – рыдала она в егообъятиях.

– Не плачь, родная, – уговаривал он, – пожалуйста.

– Я ненав-вижу, когда ты обращаешься со мной как сбезмозглой куклой, наряжаешь м-меня в бальные платья и…

– Больше я ни за что не куплю тебе ни одного платья, –попытался пошутить он, но голос его был хриплым и взволнованным.

– И потом ты д-даришь мне эт-ти драгоценности…

– Больше ни одного подарка, – сказал он, прижимая ее ещекрепче к сердцу.

– А когда кончаешь ночные забавы, отталкиваешь меня прочь…

– Я тупой осел, – дрогнувшим голосом сказал он, гладя ее изарывшись губами в ее волосах.

– Ты никогда не делишься со мной своими мыслями и чувствами,и я н-не знаю, что у тебя на уме…

– У меня нет ума, – хрипло заметил он. – Я потерял его оченьдавно.

Виктория поняла, что победа за ней, но чувства такпереполняли ее, что ее тоненькая фигурка снова затряслась от рыданий;

– Боже, пожалуйста, успокойся! – застонал Джейсон,беспомощно гладя трясущиеся плечи и спину и отчаянно пытаясь утешить ее. – Я невыношу, когда ты плачешь. – Расчесывая пальцами волосы жены, он повернулзаплаканное лицо к себе и нежно коснулся ее щек. – Тебе больше никогда непридется плакать, – с раскаянием шептал он. – Клянусь, никогда. – Он наклонилсяк ней и нежно, но жадно поцеловал. – Пойдем ляжем, – пробормотал он хрипло иторопливо, – ляжем, и я помогу тебе забыть о том, что произошло ночью…

В ответ Виктория ухватилась за его шею, и Джейсон поднял еена руки, полный решимости загладить свою вину тем единственным способом, которыйзнал. Он оперся коленом о матрас, мягко опустил жену на постель и крепко игорячо поцеловал ее.

Когда он оторвал от ее губ свои уста, чтобы скинуть рубашкуи снять панталоны, Виктория, не смущаясь, с гордостью любовалась еговеликолепным торсом, длинными мускулистыми ногами и узкими бедрами, сильнымируками и широкими плечами, узловатыми мышцами, выделявшимися на спине, когда онповернулся. В этот момент из ее груди вырвался приглушенный вопль.

Джейсон одеревенел, поняв, что она увидела.

Шрамы! Он совсем забыл о проклятых шрамах. В его памяти живовозник эпизод, когда он забыл о них в последний раз; он вспомнил ужас женщины,лежавшей в его постели, презрение и отвращение, появившиеся на ее лице, когдаона увидела, что он позволил высечь себя, как пса. Поэтому он никогда неповорачивался к Виктории обнаженной спиной и всегда гасил свечи, перед тем какони ложились спать.

– О Боже! – захлебнулась в отчаянии Виктория, в ужасе взираяна белые шрамы, крест-накрест пересекавшие его прекрасную спину. Их былидесятки. Ее пальцы дрожали, когда она протянула руку, чтобы потрогать их. Когдаона коснулась его спины, кожа на спине дрогнула.

– Тебе все еще больно? – шепнула она.

– Нет, – напряженно ответил он. Ему стало нестерпимо стыдно,когда он беспомощно ждал ее неотвратимой реакции на наглядное свидетельство егоунижения.

Он не мог поверить самому себе, когда она обняла его сзади иприжалась губами к исполосованной спине.

– Каким же сильным нужно быть, чтобы выдержать это, –гордясь им, прошептала девушка, – каким смелым, чтобы перенести и продолжатьжить!..

Когда она начала целовать каждый шрам по очереди, Джейсонповернулся и обнял ее.

– Я люблю тебя, – прерывисто шептал он, запуская руки в еероскошные волосы и повернув ее лицом к себе. – Я так тебя люблю…

Его поцелуи обжигали, как горячее тавро, рот, шею и грудьВиктории. Он приподнялся над ней, его голос был хриплым от возбуждения:

– Пожалуйста, потрогай меня, дай мне почувствовать твоируки.

Ей никогда не приходило в голову, что он может захотетьощутить то же, что чувствовала она, когда он трогал ее тело, и осознание этогобыло захватывающим. Она положила ладони на его загорелую грудь, не спешаразвела пальцы, изумившись, что такое простое касание заставило его чуть незадохнуться от возбуждения. Она приникла губами к его крошечному соску ипоцеловала его так, как он целовал ее соски, и из его груди вырвался стон.

Опьяненная неожиданно открытой для себя властью над еготелом, она уложила его на спину и приникла к его рту полураскрытыми губами. Подсобой она живо ощущала пульсирование его твердой мужской плоти, огненныеприкосновения горячей кожи и неистовый стук его сердца у своей груди. Но вместотого чтобы овладеть ею, как она ожидала, он смотрел на нее с вожделением,горящим в глазах, и униженно повторил те слова, которые пытался выжать из нееночью.