– Доброе утро, – весело сказала она. – Я подумала, может, тызахочешь пообедать со мной? Джейсон едва глянул в ее сторону.

– Извини, Виктория, я занят.

Чувствуя себя кем-то вроде надоедливого ребенка, котороготолько что вежливо, но твердо поставили на место, Виктория, поколебавшись,спросила:

– Джейсон, почему ты так усердно работаешь?

– Я люблю работать, – холодно ответил он. Было очевидно, чтоработу он любит больше, чем ее, поскольку в деньгах он, конечно, не нуждался.

– Прости, что я оторвала тебя от дел, – спокойно сказалаона. – Больше этого не повторится.

Когда она выходила, Джейсон уже собрался было позвать ее исказать, что передумал, но, сумев погасить свой порыв, снова уселся записьменный стол. Ему хотелось пообедать с ней, но было бы неразумно проводить сженой чересчур много времени. Он позволит Виктории быть приятной частью своейжизни, но не допустит, чтобы она стала ее центром. Такой власти над ним он недавал и не даст никогда ни одной женщине.

На поляне возле приюта Виктория смеялась до упаду, наблюдая,как маленький Билли орудует игрушечной шпагой и примазывает одному из приятелей«пройтись по доске» [9]. С черной повязкой на глазу обаятельный маленькийкрепыш выглядел самым настоящим пиратом.

– Вы считаете, что повязка поможет? – спросил викарий,стоявший рядом.

– Надеюсь. Такая повязка помогла избавить от косоглазияодного малыша из моей родной деревни. Тогда папу заинтересовало, не являются лиглавной причиной дефекта не сами глаза, а их мышцы. Если это так, то, завязавздоровый глаз, можно заставить мышцы больного глаза работать и, следовательно,укрепиться.

– Мы с супругой хотели спросить, не окажете ли вы нам честь,отужинав с нами после того, как дети "покажут свой кукольный спектакль.Позвольте сказать, миледи, что детям в нашем приюте поистине повезло, что у нихтакая щедрая и внимательная опекунша, как вы. Осмелюсь утверждать, что в Англиине сыскать другого сиротского приюта, где дети имели бы лучшую одежду ипитание, чем наши сиротки, и все это благодаря вашей щедрости.

Виктория улыбнулась и уже хотела было с благодарностьюотказаться от любезного приглашения на ужин, но затем вдруг передумала исогласилась. Она послала одного из старших ребят в Уэйкфилд с запиской, вкоторой сообщала, что остается на ужин у викария, затем облокотилась о стволдерева и стала наблюдать, как дети играют в пиратов, одновременно размышляя,как отреагирует Джейсон на ее отсутствие в этот вечер.

По правде говоря, она не имела ни малейшего представления,озаботит ли это его. Жизнь с ним становилась все непонятнее. Помимодрагоценностей, которые он подарил ей раньше, у нее теперь были изумрудныесережки и браслет под стать ожерелью, бриллиантовые подвески, рубиновая брошь инабор бриллиантовых заколок для волос – по одной вещице за каждую из пятиночей, когда он занимался с ней любовью. Каждую ночь он был полон страсти инежности. Наутро он оставлял ей какую-нибудь драгоценность, а после этого напрочьвычеркивал ее из сердца и своей жизни до того момента, когда садился с нейужинать или снова ложился в постель. В результате такого поведения мужаВиктория чувствовала все большую обиду на него и все большее презрение кдрагоценностям.

Возможно, ей было бы легче вынести его странное отношение,если бы он постоянно работал, но это было не так. У него находилось время длясовместных верховых прогулок с Робертом Коллингвудам, для визитов к соседям имножества других вещей. Виктории же уделялось время лишь за ужином и позднее –когда они ложились спать. Мысль о том, что так отныне будет проходить вся еежизнь, сначала опечалила ее, а затем разозлила. И сегодня она была достаточносердита для того, чтобы намеренно поужинать вне дома.

Было ясно, что Джейсона устраивает семейная жизнь, типичнаядля светского общества, когда каждый из супругов живет сам по себе. Онапонимала, что умудренные жизненным опытом люди не станут стеснять свободу другдруга, это считалось вульгарным и низменным. Они также не говорили друг другу олюбви, но в этом отношении Джейсон повел себя очень странно.

Он не велел ей любить его, однако каждую ночь часамизанимался с ней любовью, заставляя се терять голову от наслаждения и каждыйраз, без надежды на взаимность, произносить слова любви. Чем настойчивее онастаралась удержать при себе слова «я люблю тебя», тем более неистовым онстановился в любовной игре, пока снова не добивался от нее ненужного емупризнания. И только тогда он позволял ей насладиться бурным апофеозом любви,что всецело зависело от него.

Получалось так, что он вроде бы хотел, жаждал услышать отнее эти слова, но ни разу, даже в самом яром беспамятстве, не ответил тем же.Ее тело и ее сердце были порабощены им, он привязывал ее к себе –преднамеренно, умно, успешно, обволакивая ее путами неистового, страстногонаслаждения, – однако сам отстранялся от нее. После недельных раздумий Викториярешила так или иначе заставить его разделить ее чувства и признаться в этом.Она не верила, не могла поверить, что он не любит ее, – она чувствовала это понежности его рук и страстности его губ. Кроме того, если бы он не хотел еелюбви, то с какой стати намеренно заставлял ее повторять любовные слова?

После рассказа капитана Фаррела ей стала понятна боязньДжейсона довериться кому бы то ни было. Она могла понять это, но была полнарешимости изменить такое положение вещей. Капитан Фаррел говорил, что Джейсонполюбит только раз.., раз и навсегда. Ей отчаянно хотелось, чтобы именно онастала для него единственной любовью. Может быть, если она не будет таклегкодоступна, он поймет, что ему недостает ее, и даже признается ей в этом. Покрайней мере на это она надеялась, когда послала мужу вежливую записку суведомлением о том, что не вернется домой к ужину.

Виктория сидела как на иголках во время кукольного спектакляи позднее, за ужином в доме викария, и с нетерпением ждала момента возвращенияв Уэйкфилд, чтобы посмотреть, как Джейсон переносит ее отсутствие. Несмотря наее протесты, викарий все-таки поехал проводить ее домой и всю дорогурассказывал об опасностях, которые ожидают безрассудных женщин, рискующих водиночестве совершать поездки по ночам.

Мысленно ей уже рисовалась чудесная, хотя и маловероятнаякартина, как Джейсон, встав на одно колено, признается ей в любви, говорит, какужасно скучал без нее за ужином… Настроив себя таким образом, она буквальновихрем ворвалась в дом.

Нортроп сообщил ей, что, узнав о ее намерении поужинать вгостях, лорд Филдинг поехал навестить соседей и еще не вернулся.