Дебаты начались только по одному пункту: как защититьнеприкосновенность каждого, чтобы эта Сверхличность не подавила самосознаниеотдельных особей, это настолько священное право каждого, что ощетиниваемся илязгаем зубами при любом намеке на возможность ущемления наших священных и, бездураков, в самом деле неотъемлемых прав.

Вообще-то, если хорошенько задуматься, то жуть еще и в том,что я умираю каждый вечер, когда засыпаю. Каждый из нас умирает. Исчезает какличность. Просыпается уже другой человек, обновленный, с иным восприятием мира:«утро вечера мудренее», на все посматривающий иначе, чем смотрел и оценивалвчерашний, который умер в этом же теле.

Я о таком раньше не думал вовсе, да и кто о такой хернедумает, но смерть Каролины выбила из колеи настолько, что на многое я с тойпоры стал смотреть иначе. Резко поумнел, как говорил Михаил, или кукукнулся,как полагал Коля. Во всяком случае, мысли на тему, кто я, как себя сохранить,чтобы выполнить свою Великую Задачу, постоянно долбятся в голову.

Широкополосная связь позволила не просто существовать в двухместах одновременно, но и, самое главное, обходиться без сна. Вообще-то таких,как я, немного, большинство предпочитают ночью спать, но вот Кондрашов,Пескарькин или Ильдер – не спят вовсе не потому, что их долбятгамлетовские вопросы. А просто им и так не хватает времени на все интересное,они не понимают, как можно спать, когда столько новых байм, проектов,путешествий, задач, встреч, тех же развлечений…

Самое серьезное препятствие на пути нанотехнологий всталотам, где меньше всего ожидали. Как-то само собой ожидается, что и в микромиребудут действовать все те же законы, как и в макро, что вообще-то верно, однаконекоторые законы, проявление которых ничтожно здесь, там рулят.

Как уже говорилось, если мошка коснется капли росы, топрилипнет так, что не хватит силы оторваться, силы сцепления для крохотноготельца окажутся непомерными, а вот жук оторвется с легкостью. Однако в миремикрочастиц сила сцепления столь велика, что просто не удается отлепить однудеталь механизма от другой.

Первый ассемблер, собранный с титаническим трудом, попростуотказался работать. Движущиеся части механизмов слиплись, и сила моторчиковоказалась недостаточной, чтобы преодолеть силу молекулярного сцепления.

Кондрашов едва не запил с горя, слишком эмоционален, какбудто эти трудности не предвидели заранее. Еще двое из светлых умов едва неуволились, решив, что проблему не разрешить, ведь это фундаментальный законмироздания, не отменить.

– Его не отменить, – согласился я. – Его даже ненужно обходить, мы не маги, а ученые.

– Но как?.. Как?

– Пока не знаю, – признался я. – Но ведь живаяклетка работает? А это и есть наномеханизм. Работает исправно, взаимодействуетс другими, при необходимости себя ремонтирует, выполняет множество функций. Ана нее действуют те же фундаментальные!

Кондрашов задумался, Пескарькин сказал уныло:

– Так то живая…

Я вперил в него нарочито свирепый взор.

– Вы хотите сказать, что живая намного совершеннее того, чтосоздаем мы? И что нам никогда не дотянуться до созданного природой?

Он смешался, умолк, ибо девизом нашего объединенияизначально стало «Догнать и перегнать!» созданное природой.

В прессе вспыхнула глупая, но очень бурная и местамиожесточенная дискуссия по смене летоисчисления. Крайне левые, а они в любомобществе, потребовали избрать новую точку для отсчета новой эры в эволюциичеловечества. То, что сейчас привычно и человечек не задумывается, почемуименно сейчас тридцатое мая две тысячи сто четвертого года, – еще незначит, что так и должно быть.

Любая точка отсчета – произвольная, ее выбирают людисообразно своим желаниям. Одно время считали от сотворения мира, но однаждытеологи, собравшись, решили взять точкой отсчета рождение Христа, провозгласивновую эру. В России в 7208 году Петр Первый велел вслед за наступающим 31декабря 7208 года отмечать 1 января 1700 года, и тем самым и летоисчислениеРоссии перевести на новый лад. Мусульмане ведут летоисчисление от рожденияМухаммада, сейчас по их календарю на шестьсот лет меньше, чем по нашему. Укитайцев, иудеев и японцев свои календари, так что не пора ли установить длявсего человечества, к примеру, год принятия бессмертия как начало новой эры.

Дискуссия была громкая, трескучая и довольно глупая. Это незначит, что обречена на провал, мы все знаем, как часто энергичные дуракипродвигали в жизнь такие решения, что умные только разводили руками взамешательстве: как, мол, в наше время возможны такие дурости?

Однако в этом случае основная масса населения осталась запорогом, а энергичных крикунов быстро образумили трезвые головы. В мире былочетыре цивилизации: но только одна из них, христианская, породила науку итехнологии, что привели к нынешнему расцвету и бессмертию. Так что пустьлетоисчисление идет от «рождения Христа», это его заслуга, что существуютнаноботы, города на Марсе и прочих планетах, полеты к звездам и настоящеебессмертие.

Белый, словно вырезанный из мела, город красиво и гордовозвышался под ясным синим небом. Я залюбовался на точеные башни, купола,изящные обводы зданий. Архитектор вроде бы строил нечто сказочно-архаическое,однако стиль ультрасовременности просматривается неуловимо и в изящных обводахзданий, чем-то напоминающих сверхскоростные автомобили или поезда, в далековыдвинутых нависающих балкончиках – такое возможно только при наличиисверхпрочных материалов.

Все дома вырастают из абсолютно ровной и зеркально чистойповерхности, словно из стоячей воды. Нет разделения на тротуары и проезжуючасть, как нет улиц или площадей, я рассмотрел внизу несколько деревьевпричудливой формы, поднимаются прямо из этого стекла. Прохожих почти нет, городсделали на вырост, прошмыгнули две-три машины. Открытые, одноместные, хотя несомневаюсь, что и здешние анахореты пользуются новейшими технологиями, и любойавтомобиль в состоянии как стать двухместным, трех– или пяти-, так и отраститькрылья и взмыть в небо.

Кондрашов повернул машину и нацелил ее прямо в белоснежнуюстену, где под старину разрисованы сказочные сцены, не то Тутанхамон разрываетпасть крылатому льву, не то Гильгамеш борется с Энкиду. Я невольно напрягся,когда стена стремительно придвинулась, но на миг образовалась дыра, подернутаямерцающей пленкой псевдореальности, мы влетели в просторное помещение, челнокмягко опустился на пол, крышка исчезла, а сам он быстро собрался в пластинкуразмером с древний брелок флэш-памяти.

Кондрашов протянул руку. Пластинка подпрыгнула и мягко леглав требовательно раскрытую ладонь. Он сунул в нагрудный карман, глаза быстробросали по сторонам раздраженные взгляды.