общей тревоги. К тому же, как я понял из слов этого Джефферсона, его торопят с вскрытием чемоданчика: в интересах «люци» узнать суть арта, который я нес, и нагрянуть к Зеро, шантажируя его, что арт у них.

Странно, что меж ними пробежала какая-то кошка. Хотя кто скажет, что конкретно эти ребята не затеяли свою личную игру для того, чтобы вернуться в Купол победителями – небось не очень им, наверное, нравится сидеть тут в подземелье и холоде?

А «люци», которых Зеро мотивировал, могут преспокойно греться под лучами солнышка в Иропе и ждать свои божественные тела. На мой непросвещенный взгляд, принцип Древних «разделяй и властвуй» Зеро возвел в некий абсолют. С другой стороны, призрачная Анехита назвала его «братец Удачливый Рак». А ведь Удачливый это одно из имен Парвиза. Неужели Зеро – это Парвиз? Возможно, это бы очень многое объяснило, но…

Во-первых, в Богов я не верю. Максимум, что были некие представители Древних, которые пережили Великую Катастрофу. Да и можно ли верить галлюцинации, хоть и весьма реалистичной? Она сказала еще про какое-то малое кольцо, которое поможет мне. Но что это? Существует некий легендарный арт «Малое кольцо Иу», и арт именно Овна, но не могла же старушка божий одуванчик отдать мне такое сокровище? Хотя… арт так и не определился, а Анджела явно хотела его заполучить. А бабушкиному родственнику подарил его сам Парвиз, то есть Удачливый Рак, который, по словам видения, и есть Зеро… Но это же все бред!!!

Все мои сомнения, наверное, от обиды на «фиолетовую линию» и «игрек». Мой рациональный мозг отказывается верить в такое! Хотя простая логика подсказывает именно эту сумасшедшую цепочку…

Размышляя таким образом, я обошел ближайший шкаф и замер: действительно, между стойками аппаратуры стоял обычный пластиковый стол с телефоном, пепельницей и чашками.

За ним в профиль сидела фигура в белом халате, с лысиной, окаймленной «юбочкой» серых волос.

Когда я ринулся к нему, он обернулся, уставившись в пустоту круглыми карими глазами.

Я сдавил ему глотку и прижал головой к столу. От этого он вытаращился еще сильнее, а рука судорожно дернулась к телефонному аппарату, такому же, как в офисе, только настольному.

Пришлось грубо пресечь это неугодное Зодиаку движение резким ударом рукояткой пистолета, который я держал наготове.

Что-то хрустнуло, и он визгливо взвыл, как вокзальная проститутка под пьяным гангстером. Я сдавил его шею крепче, и он начал как-то свистеть, поджав раздробленную ладонь к груди. Лицо его стало сереть.

Освободив руку от пистолета, я осторожно снял каску и положил на стол.

Казалось, сильнее выпучить глаза уже нереально, к тому же такие маленькие, но он смог. На секунду я заволновался, уж не увлекаюсь ли я, поддавшись недостойным эмоциям? Потому хватку я ослабил, а жертва судорожно, со всхлипом, глотнула воздуха.

– Слушай, давай без предисловий, – устало сказал я, – жить хочешь?

Он нервно закивал.

– Это здоровый инстинкт, присущий всему живому, – подбодрил я его, – и если ты веришь в то, что жизнь не утечет из твоего тщедушного тельца до того, как великий Зеро подарит вам всем новые тушки, ты будешь мне быстро, тихо и, главное, честно, как на исповеди, отвечать на все вопросы. Кивни, если понял.

Тот снова закивал, словно его свело судорогой.

Я слегка расслабил пальцы и оглядел его еще раз: близко посаженные бледно-карие глазки, орлиный нос, волевой подбородок и узкие губы.

– Главное, не шуми и де дрыгайся, – продолжил я свой инструктаж, – а то вот доктор Йозеф меня не стал слушать, и пришлось его прирезать, как свинью.

– Вы все равно меня убьете, – просипел он сквозь раздавленное горло.

– Ну, почему ты так пессимистично настроен, друг мой, – разочарованно вздохнул я, – у меня нет надобности тебя убивать, если ты выполнишь условия нашего маленького соглашения. Потому я так подробно излагаю тебе условия, понимаешь?

– Хорошо, я все скажу и не стану поднимать тревогу…

– Как тебя зовут, мой ученый друг? – поинтересовался я. – А то невежливо получается: ты знаешь, кто я, а про тебя известна только фамилия – Джефферсон. Разве друзья не зовут друг друга по имени?

– Томас…

– Отлично, Томас, – я изобразил на лице искреннюю улыбку, поймав себя на мысли, что моя разбитая физиономия вряд ли внушает дружелюбие, – в лаборатории есть «тревожные» кнопки?

– Только телефон и дверная сигнализация, – Томас закашлялся, хватая ртом воздух, – но на двери сигнализация отключена: я ждал Йозефа…

– Как включить сигнализацию изнутри? – продолжил я.

– Вон тот красный рубильник на шкафу, – посеревшими губами ответил Томас.

– Есть второй выход из лаборатории?

– Есть выход на грузовой транспортер на втором ярусе ангара…

– Пока ты говоришь правильно. – Я направил на него ствол и, отняв руку с ножом от шеи, быстро перерезал шнур телефона.

Но Томас и не думал сопротивляться: он лишь завороженно следил за моими действиями.

– Где Сергей Морозов? – снова задал я вопрос.

– Внизу, справа от лестницы есть караульное помещение, – бесцветным голосом отозвался ассистент покойного доктора, – я думаю, он должен быть там, в камере.

– Покоя не дает аббревиатура на вашей двери, – меня поглощало любопытство, – как она расшифровывается?

– Ну… это… лаборатория «Сноу Дэн» номер один… – Он удивленно посмотрел на меня.

– Значит, ваш объект называется «снежная берлога»?

Тот кивнул.

– Оригинально, – хмыкнул я, – кто тут главный?

– Полковник Эрих Штойтэ…

– Это он звонил сейчас?

– Да…

– Сколько человек на базе?

– Я не знаю точно…

– Томас, ну мы же друзья, – сдавил я снова его горло.

– Примерно человек триста, триста пятьдесят, – просипел он, – я действительно точно не знаю…

– Хорошо, – кивнул я, – я тебе верю, Томас. А теперь главный вопрос: где мой чемодан?!

– Он здесь, здесь, – затряс головой Джефферсон, – он подготовлен к вскрытию в гермоколбе…

– Иди показывай, – я поднял его за ворот халата и, немного встряхнув, поставил на ноги, – на всякий случай буду держать свой артефактный ножик в районе твоей печени. Это не потому, что я тебе не доверяю, это просто потому, что тайн между друзьями быть не должно!

Он побрел куда-то вправо, и тут выяснилось, что в лаборатории есть небольшой карман с каким-то пьедесталом, опутанным проводами.

В центре стоял, укрепленный массивными кондукторами, стеклянный цилиндр с металлической крышкой сверху.

Внутри цилиндра горел яркий свет, и красовался блестящий оцинкованный чемоданчик, предмет желаний многих вокруг.

Сквозь стекло у самого основания цилиндра торчали толстые резиновые перчатки, герметично встроенные в корпус.

Такого я еще не встречал – это, видать, для работы с опасной средой!

– Должен вас предупредить: в гермоколбе закачан инертный газ под давлением.

– Значит, нужно его откачать, – подсказал я ему очевидную идею.

– Но его опасно стравливать быстро…

– Значит, мы погибнем с тобой рука об руку, Томас, как и подобает лучшим друзьям, – с пафосной грустью изрек я, по-приятельски положив руку ему на шею,