Каролина вздохнула, из нее словно выдернули стержень, накотором держалась все дни. Я едва успел подхватить, усадил рядом на диван,принялся целовать в шею, кусать за уши. Она сказала слабо:

– Я же просила не говорить… Я просила никому нерассказывать…

– Почему? – спросил я. – Почему не должен былузнать первым я?

Она прошептала:

– Потому что мы оба только тем и занимаемся, что оберегаемдруг друга.

Я держал ее в руках, как ребенка, легонько баюкал, бережноцеловал в волосы, лоб, уши.

– Что делать, – прошептала она с отчаянием, – чтоделать… Нет, опоздали. Четвертая степень. И никакая диагностика не помогла бы…Есть такие виды рака, что развиваются слишком быстро.

Дыхание у меня оборвалось, в глазах потемнело. Как будтоиздали я услышал свой истончившийся голос:

– Рак?.. При чем здесь…

Она вздрогнула, отстранилась рывком. В глазах метнулся страхи запоздалое понимание.

– Но разве сестра не…

– Прости, – прошептал я. – Она ничего не сказала,это я хотел тебя разыграть… Я думал… я подумал совсем на другое. Но, Каролина,такое просто не может быть! Мы же ведем здоровый образ жизни, у нас нет в роднеумерших от рака…

– Есть, – ответила она слабо. – В моей родне двое.Дедушка умер, а еще двоюродная тетя.

Она спала тихо, но неспокойно, а я зажег настольную лампу накухне и устроился там с ноутбуком. Яндекс выдал сотни тысяч сайтов по проблемерака и несколько миллионов статей. Я резко сократил поиск по слову «лейкемия»,он выдал три тысячи сайтов, я сузил еще, оставив сотню, начал просматривать, скаждой минутой сердце сжималось еще больше, во рту накапливается горечь, аотчаяние начинает распирать грудь.

Везде это судорожное блеянье: «…в ближайшие пять лет ученыеобещают найти радикальное средство», «…через три года начнет испытание перваявакцина против рака», «…ученые окончательно расшифровали ген рака, полнаяпобеда над ним не за горами», однако сейчас все пока только разводят руками иобещают, что процент выздоравливания достаточно высок, если суметь обнаружитьна ранней стадии, если рак развивается очень медленно и если организмдостаточно здоров, чтобы выдерживать раз за разом чудовищные дозы химиотерапии.

Еще я узнал, что от рака умрут все. Раковые клетки есть втеле каждого, но развиваться обычно начинают после тридцати-сорока лет. У однихразвивается быстро, у других настолько медленно, что человек умирает в возрастедевяноста или ста лет, и только вскрытие показывает, что раковая опухольизрядно подросла за последние пятьдесят лет, но не она явилась причиной смерти.

Очень распространенный, к примеру, рак прямой кишки, вообщеразвивается медленно, и врачи, обнаружив его, обычно ничего не делают, а толькосоветуют следить за ним, а пациенту раз в три-четыре года обследоваться, чтобынаблюдать за ростом опухоли. Но есть и быстрые виды рака, когда заболеваниераспространяется стремительно. Один из таких видов – лейкемия.

Каролина проснулась утром, когда я все еще шарил по сайтам,всматриваясь воспаленными глазами в адреса, увы, уже не клиник принаучно-исследовательских институтах, а всевозможных целителей. Весь Интернетпестрит ссылками на чудесные излечения, я лихорадочно пролистывал рекомендациикак народных целителей, так и откровения всяких тибетских мудрецов, особо жадночитал про энтузиастов, что опробовали комбинации лекарств и чего-нибудьнеобычного, но современного. К прим??ру, ряд врачей, действительно врачей,превозносят метод поглощения высок??октанового бензина, мол, здоровым клеткам невредит, а раковые убивает, другие обещают исцеление, если…

Ее ласковые руки обняли меня сзади. Тихий голос прошелестелнад ухом:

– Ты даже кофе не пил…

Я прижался щекой к ее пальцам, таким тонким и жалобным, вглазах защипало. Она ощутила влагу, порывисто вздохнула. Я потащил ее к себе наколени, сцепились в объятии. Слезы из моих глаз хлынули горячими едкимиструями, грудь судорожно вздымалась. Я не плакал с детства, но сейчас словно завсе годы взрослости выплеснул все.

Она не целовала, не утешала, все лишнее, только прижималасьвсем телом, словно старалась защитить меня от моих же слез, и в то же времясама искала защиту, ведь я – мужчина, а мужчина должен защищать и беречьсвою женщину.

На работу она все-таки пошла, хотя я уговаривал бросить этуерунду, надо искать пути спасения, ну не может такого быть, чтобы мы неодолели, не смогли, мы же молодые и сильные!

Оставшись один, я снова с головой влез в Интернет.Пробежался по ссылкам, везде отмечают стремительный рост онкологическихзаболеваний. Настолько быстрых, что появился термин «моментальный рак».Конечно, рак не бывает моментальным, любая раковая опухоль растет и развиваетсядаже не годами, а десятилетиями, а заметной становится только на последнемэтапе, однако же совсем недавно рак не был так распространен, а теперь труднонайти человека, который с ужасом не обнаружил бы в себе быстро растущуюопухоль! Не находят разве что те, кто не ходит на эти пугающие обследования.

Я читал и читал, поглощая за этот день и ночь столькоинформации, сколько не получал за всю жизнь. Я перелопатил и всю историюраковых исследований, и о всех применяемых способах, даже не о всехсрабатываемых – эти в случае с Каролиной бессильны, а вообще… Везде звучитэтот безнадежный страх перед раком, ужас и покорность баранов, которыхэскалатор несет к бойне. Ничего не сделать: рак невозможно заметить, покарастет и зреет, человек все так же здоров и бодр, и только на последней стадии,когда эта гадость расползется по всему телу, а метастазы начнут быстропоглощать здоровую ткань, когда начнутся боли…

Ранняя диагностика – чушь, только некоторые виды ракаудается обнаружить до последней, четвертой стадии, да и то не всегда, хотя и свысоким процентом вероятности, а все остальные сваливаются, как снег на голову.А если еще учесть, что человек не ходит каждый месяц проверяться именно нарак, потому что общие анализы никогда не выявят рака, для него нужны особые,отдельные, очень сложные…

Методы лечения… ладно, официальную медицину пропустим, оначестно призналась, что ничего не может… пока что, а вот неофициальнаяпредлагает тысячи способов, но я прочел первые два десятка, и стало ясно, чтоутопающий и за гадюку схватится.

Я два дня пробегал по городу, в последней отчаянной надеждеискал филиал Института Крионики. Узнав, что мне нужно, направили в СеверноеБутово, где сооружается первое в стране хранилище. Там предполагают хранитьзамороженные в азоте тела умерших, чтобы в будущем разморозить, вылечить и датьим возможность прожить до конца. Мне даже популярно объяснили, что, когдачеловек умирает, он еще не умирает, хотя наша медицина момент смерти все отодвигает:сперва смертью считали остановку дыхания, даже зеркальце прикладывали к губамдля окончательной проверки, затем смертью считали остановку сердца, а теперьвот – прекращение деятельности мозга. Однако и в этом случае человек ещежив, если сразу же заморозить, то вся проблема будет в правильномразмораживании… потом, когда научатся лечить рак и прочие болезни.