я пришла на экзамен, Шандор его уже сдал. Никаких сюрпризов – на пять. Я заняла очередь и погрузилась в тетрадь. Не все успела выучить, и поэтому нервничала. Шандор подбадривал меня, предлагал рассказать те вопросы, которые не подготовила, но я отказалась. Завела себе правило номер четыре: «Учиться жить без него» и хотела ему следовать.

Настала моя очередь заходить. Мне пожелали «ни пуха, ни пера», я послала всех «к черту» и вошла в аудиторию. Над билетами корпели Денис Кравченко, Таня Сизых и еще один парень с параллельной группы. По каким-то личным обстоятельствам сдавал с нами. Протянула зачетку. Билет номер 13. Хоть я и родилась тринадцатого числа, удача мне не улыбнулась. Второго вопроса не знала, но первым владела в совершенстве. Я решила не продлять себе муку, и села отвечать без подготовки. Рассказала все по первому пункту, ответила на дополнительные вопросы. По второму призналась честно, что не готова. Дмитрий Сергеевич Король, а именно он принимал экзамен, удивленно посмотрел на меня:

– Как же так, Костолевская? Может быть, надо было посидеть и подумать? Вдруг что-то вспомнилось бы.

– Перед смертью не надышишься.

Король полистал мою зачетку.

– Прекрасная учеба – ни единой тройки. На какую оценку вы рассчитываете сейчас?

– Мне все равно. Что поставите, то и приму.

– На пятом курсе так не рассуждают.

– Я не иду на красный диплом. Оценка ничего не решает.

– Как у вас с математикой, Костолевская?

– Не поняла вопроса.

– За первый пункт вам ставлю пять, за второй два. Какая средняя выходит?

– Три с половиной.

– Да, действительно. Что ж мне с вами делать? Не хочется портить вам диплом. По законам математики я должен округлись в большую сторону, но вы не ответили второй вопрос билета. Обычно я ставлю три.

– Мне все равно, – повторила я и немного тише добавила: – Мне намного важнее, чтобы вы «дожали» Слободу, и он поступил в аспирантуру.

Король удивился. Наклонился над столом ближе ко мне и изрек:

– Приятно осознавать, что у меня есть союзник. Но разве прекрасной девушке не проще склонить его к этому, чем престарелому преподавателю?

Он шутил. На вид ему было лет пятьдесят, совсем не старик.

– Женское слово ничего для него не значит.

– Почему?

– Вам известно о его происхождении. Там у них своих порядки. То, что мы с ним познакомились, большая… удача для нас.

– Хорошо, ответьте мне еще на один вопрос, и я поставлю вам оценку, – откидываясь на стул, громче сказал Дмитрий Сергеевич.

Он озвучил его. Вопрос не имел отношения ни к первому пункту билета, ни ко второму, и был несложный.

– Четыре.

– Спасибо. Только не говорите Юре про наш разговор. Ему это не понравится.

– Хорошо. Желаю удачи на следующих экзаменах. И подготовьтесь лучше.

На выходе я обернулась к Денису. Он смотрел на меня и, вероятно, все слышал. Я подставила указательный палец к губам, призывая к молчанию. Он согласно моргнул.

Следующие экзамены были после Рождества. До них я посетила мастерскую и познакомилась с Оксаной Тимофеевной. На вид ей лет сорок пять, с грушевидной фигурой и не по-женски крепкими руками. Она с энтузиазмом взялась за мое обучение, постоянно хвалила, хвалила Шандора, как педагога, который научил меня правильной постановке рук и привил чувствительность к глине, и я, очарованная ее теплыми отзывами о Шандоре, быстро к ней расположилась.

Остальные экзамены я сдала на пять. Один из них принимала Лисицкая. Если в начале учебного года она сохраняла ко мне пристрастность и всячески пыталась «завалить», то после педагогической практики вообще перестала меня замечать. На экзамене она вспомнила о своем неравнодушии ко мне и попыталась придраться к ответу, но я ей так искусно парировала, что даже вызвала ее восхищение. В итоге она поставила мне «отлично», поинтересовалась темой моего дипломного проекта, и, когда услышала, что я пишу о правлении Екатерины II, похвалила за выбор. На прощание она улыбнулась мне такой очаровательной улыбкой, что со стороны могло показаться будто мы расстались с ней как самые близкие подружки.

После экзаменов нас ждали недельные каникулы. Шандор снова уехал домой. Словно бежал от меня. Я остро ощутила, что в наших отношениях возник раскол, ушла былая беспечность. Я чувствовала контроль во всем, что Шандор делал и говорил. Контроль над собой. Он был решительно настроен убить во мне все надежды, и четко следовал своему настрою.

Театры, выставки и «Арбат» остались в прошлом. Мы встречались только в университете и после учебы разбегались по домам. Иногда могли встретиться в библиотеке, но разве там пообщаешься? Я понимала, что все движется к логическому завершению, на сердце становилась тяжелее, но я не теряла оптимизма и… надежды.

Приближался его день рождения, и я долго думала, что ему подарить. Хотелось что-то такое, что было бы с ним всегда, что напоминало бы обо мне, когда он уедет, и служило бы ему продолжительное время – лучше всю жизнь. Я перебрала тысячу вариантов, но остановилась на двух. Первый – часы. Те, что он носил сейчас были старыми, с трещиной на стекле, и заменить их на новые выглядело как само собой разумеющимся. Часы не долговечны, но при бережном обращении могут прослужить несколько лет. Он будет носить их на руке, и каждый раз глядя на время, вспоминать меня.

Второй вариант не такой практичный и необходимый, но будет с ним и днем, и ночью, и летом, и зимой, и в болезни, и в здравии и так далее и тому подобное. Это золотая цепочка, лучше с подвеской. Она может порваться, потеряться и кануть в Лету, но есть вероятность сохранить ее на долгие годы. И видеть каждый раз, подходя к зеркалу, или касаясь шеи. И выглядеть на цыгане такая вещь будет вполне уместно.

Я прошлась по ювелирным магазинам и магазинам часов в поисках той уникальной вещицы, которая соединит нас с Шандором навеки – пусть не физически, но духовно. И остановилась на втором варианте. Я выбрала цепочку с довольно прочным плетением, некрупную и длиной пятьдесят сантиметров. К ней так и напрашивалась подвеска, и я вместе с продавщицей подобрала подходящий золотой крестик. Он не был вычурным и дорогим. Его гладкая узкая поверхность не имела распятия, надписей и каких-либо других символических элементов, и вместе с цепочкой смотрелся просто и гармонично.

Но Шандор отказался принять мой подарок. Сказал, что он слишком дорогой. И как я не пыталась его убедить, что дело не в цене, а в желании оставить ему память о себе, он все равно его не