— Это отцовская куртка. Он учил меня кататься на староминдейском томагавке, который выменял на обеденный стол и набор мебели дляспальни. Отец рассказывал, что в год своего совершеннолетия объездил на томмотоцикле всю Америку. Старый дракон заводился ножным стартером, и если тызабывал переключиться на нейтральную, мотоцикл выпрыгивал из-под тебя.

— И что случилось потом? Он разбил его? — Рози слегкаулыбнулась. — Или ты его разбил?

— Ни то, ни другое. Он умер от старости. С тех пор всемействе Штайнеров прижились харлей-дэвидсоновские потомки. Это модель«херитидж», тридцать пять кубиков. — Он нежно провел рукой по металлическойконструкции. — Отец не катается лет пять уже, если не больше.

— Надоело?

Билл покачал головой:

— Нет, у него глаукома.

Она набросила на плечи куртку и подумала, что отец Билла,должно быть, дюйма на три ниже и фунтов на сорок легче своего сына, однакокуртка, тем не менее, смотрелась на ней довольно смешно, свисая едва ли не доколен. Впрочем, в ней было тепло, и Рози застегнула ее до самого подбородка состранноватым чувственным удовольствием.

— Ты прекрасно в ней выглядишь, — заметил он. — Немножкозабавно, как девочка, примеряющая наряды своей матери, но все равно здорово.Честно.

Она решила, что теперь способна произнести те слова, которыене решилась сказать, когда они с Биллом сидели на скамейке и ели сосиски скислой капустой; неожиданно ей показалось необходимым, чтобы он услышал их.

— Билл?

Он посмотрел на нее с едва заметной улыбкой, хотя взгляд егооставался серьезным.

— Да?

— Не обижай меня.

Он задумался над услышанным — улыбка по-прежнему не сходилас лица, а глаза продолжали смотреть серьезно — и потом покачал головой:

— Нет. Я тебя не обижу.

— Обещаешь?

— Да, обещаю. Давай, прыгай в седло. Ты когда-нибудь раньшекаталась на железном пони?

Она покачала головой.

— Тогда слушай. Вот эти маленькие колышки — для ног. — Онсклонился над багажником мотоцикла, а когда выпрямился, держал в руках шлем.Она без малейшего удивления отметила про себя красновато-пурпурный цвет.

— Держи ведерко для мозгов.

Рози водрузила шлем на голову, наклонилась, торжественнопосмотрела в зеркало на руле мотоцикла и громко расхохоталась.

— Я похожа на футболиста!

— Причем самого красивого в команде, — добавил он, беря ееза плечи и поворачивая к себе. — Ремешок застегивается на шее. Погоди, я помогутебе.

Его лицо находилось на расстоянии поцелуя, и онапочувствовала слабое головокружение, понимая, что, если он захочет поцеловатьее прямо сейчас и здесь, на залитом солнцем тротуаре, где прогуливаются люди,направляясь по утренним субботним делам, она не станет противиться. Затем онотступил на шаг.

— Не слишком туго?

Она покачала головой.

— Точно?

Рози кивнула.

— Тогда скажи что-нибудь.

— Этот реешок с'ишко тугой, — произнесла она и рассмеяласьот появившегося на его физиономии выражения. Через секунду он присоединился кней.

— Ты готова? — снова спросил Билл. Он все еще улыбался, но вглазах появилась сосредоточенность, словно они приступали к выполнению оченьсерьезного задания, когда каждый неверный шаг, каждое слово способны привести кнеисправимым последствиям.

Она сжала руку в кулак, стукнула по шлему и нервноулыбнулась.

— Кажется, да. Кто садится первый, ты или я?

— Я. — Он закинул ногу на седло «дэвидсона». — Теперь ты.

Она осторожно занесла ногу над сидением и положила руки емуна плечи. Ее сердце бешено колотилось в груди.

— Нет, — сказал он. — Держи меня за пояс, поняла? Мои рукидолжны быть свободны, чтобы управлять мотоциклом.

Рози просунула руки ему под мышки и соединила их на егоплоском животе. В мгновение ока она почувствовала себя так, будто разомвернулась в сон. Неужели все это происходит только потому, что когда-то онаувидела одну-единственную капельку крови на пододеяльнике? Потому, что ей вдругвздумалось махнуть на все рукой, выйти из дому и шагать, шагать, куда глазаглядят? Неужели это правда?

«Господи, прошу тебя, сделай так, чтобы это был не сон», —взмолилась она.

— Проверь — ноги должны стоять на подножках.

Она поставила ноги на подножки и испытала смешанный сострахом восторг, когда Билл перевел мотоцикл в вертикальное положение и убралупор. В этот момент мотоцикл удерживали от падения только его широко расставленныеноги, и ей показалось, что они сидят в маленькой лодке, отвязанной от пирса исвободно качающейся на волнах. Рози плотнее прижалась к его спине, закрылаглаза и сделала глубокий вдох. Запах разогревшейся на солнце кожи оказалсяточно таким, каким представлялся ей во сне, и это здорово. И вообще всездорово. Страшновато и здорово.

— Надеюсь, тебе понравится, — произнес Билл, оборачиваясь. —Я правда надеюсь.

Он нажал кнопку на правой ручке, и «харлей» под нимимгновенно завелся, издавая оглушительный грохот. Рози подпрыгнула ипридвинулась еще ближе к нему; ее руки непроизвольно напряглись.

— Все в порядке? — крикнул он. Она кивнула, потомсообразила, что Билл ее не видит, и прокричала в ответ, что все в порядке.

Спустя секунду тротуар слева от них вдруг покатился назад.Билл бросил быстрый взгляд через плечо, проверяя, нет ли приближающихся машин,затем пересек Трентон-стрит и выехал на правую сторону. Поворот оказался совсемне таким, как в автомобиле; мотоцикл накренился, словно маленький самолет,заходящий на точный курс перед посадкой. Билл повернул ручку газа, и мотоциклринулся вперед. Порывистый ветер затрепетал у нее под шлемом, и Рози радостнорассмеялась.

— Я знал, что тебе понравится! — крикнул Билл через плечо,когда они остановились перед красным светофором на перекрестке. Он опустилногу, поддерживая мотоцикл, и она подумала, что на несколько секунд они сновасвязаны с твердой землей, но очень тонкой нитью. Включился зеленый, мотор опятьвзревел под ней, в этот раз более солидно, они свернули на Диэринг-авеню ипоехали мимо Брайант-парка, подминая тени старых дубов, распластавшиеся наасфальте чернильными кляксами. Она выглянула из-за плеча Билла и увидела, чтосолнце сопровождает их, мелькая за деревьями, как гелиограф, а когда оннаклонил мотоцикл, поворачивая на Калюмет-авеню, она наклонилась вместе с ним.