Рози подняла браслет, тяжелый, как золото, но, наверное,сделанный из чугуна и покрытый позолотой, и посмотрела через него, как втелескоп, на комнату.

В памяти вспыхнул фрагмент сна, и она поняла, что Норман вее сновидении не появлялся. Ей пригрезился Билл. Они мчались на его мотоцикле,и вместо того, чтобы отвезти ее на пикник к озеру, он направился по тропе,уходящей все глубже и глубже в зловещую рощу мертвых деревьев. Через некотороевремя они достигли поляны, на которой росло единственное живое дерево светвями, отягощенными сочными плодами цвета хитона Мареновой Розы.

«Ого! Великолепное первое блюдо! — воскликнул Билл,спрыгивая с мотоцикла и подбегая к дереву. — Я слышал про эти фрукты — съешьодин, и ты сможешь видеть затылком, съешь два, и будешь жить вечно».

Именно в этом месте сон превратился из просто неприятного впо-настоящему кошмарный. Она почему-то знала, что плоды дерева не волшебные, аядовитые, и бросилась к нему, намереваясь остановить, прежде чем тот попробуетвкус соблазнительного фрукта. Но Билл и слушать не хотел. Он слегка обнял ее заплечи, усмехнулся и сказал: «Не будь дурочкой, Рози, я знаю помгранат, онсовсем не такой».

Вот тогда-то она и проснулась, лихорадочно дрожа в темноте идумая не о Билле, а о Нормане… словно он лежал на постели где-то неподалеку идумал о ней. От такой мысли она крепко обхватила себя за плечи. Очень дажевозможно, что так оно и есть на самом деле. Положив браслет на тумбочку, Розипоспешила в ванную и включила горячую воду.

Беспокойный сон о Билле и ядовитом дереве, недоумение, когдаи каким образом к ней попал браслет, путаные размышления о купленной картине, скоторой она сняла раму, а потом сунула в шкаф, как нечто постыдное, недостойноечужого взгляда… все это померкло на фоне одной тревожащей ее мысли: опредстоящем свидании. Оно состоится сегодня, и каждый раз, когда Розивспоминала об этом, ее охватывало такое ощущение, будто в груди накаляласьнихромовая спираль. Она одновременно боялась и радовалась, но преобладалолюбопытство. Свидание. Их свидание.

«Если, конечно, он появится, — скептическим тоном заметилвнутренний голос. — Если все это — не шутка, знаете ли. А может, ты егонапугала».

Рози шагнула было под душ, но в последний момент сообразила,что забыла снять трусики.

— Появится, — пробормотала она, наклоняясь и стягивая их. —Придет, я знаю. Обязательно придет.

Она нырнула под струю горячей воды, и, когда протянула рукуза бутылочкой шампуня, голос в потаенной части сознания — в этот раз совсемдругой голос — прошептал: «Звери будут драться».

— Что? — встрепенулась Рози, замерев с пластмассовойбутылочкой в руке. Ей стало страшно, хотя она сама не понимала почему. — Что тысказал?

Тишина. Она даже не успела точно запомнить мысль, только чтомелькнувшую в голове, знала лишь, что это опять каким-то образом связано спроклятой картиной, застрявшей в сознании, как назойливо повторяющийся мотив.Рози принялась намыливать волосы и неожиданно решила избавиться от картины. Онасразу испытала облегчение, как при мысли о том, что нужно отказаться от плохойпривычки — курения или порции спиртного перед ленчем, — и к тому времени, когдавышла из ванной, настроение ее поднялось настолько, что она напевала.

Билл не заставил ее мучиться сомнениями; он приехал безопоздания. Рози перенесла один из стульев к окну, чтобы не пропустить егопоявления (она уселась перед окном в четверть восьмого, через целых три часапосле того, как вышла из душа, и больше чем за час до условленного времени), ив двадцать пять минут девятого на свободное место между двумя машинами переддомом въехал мотоцикл с привязанной к багажнику сумкой-холодильником. Головуводителя скрывал большой синий шлем, а лица его она под таким углом рассмотретьне могла, Но Рози знала, что это Билл. Безошибочно угадала бы его по линии плечи среди тысячной толпы. Он нажал на газ, заставив мотор взреветь, затем выключилего и обутой в ботинок ногой опустил упор. Он перебросил ногу через сиденье, ина секунду стали отчетливо видны очертания его бедра в линялых джинсах. Розиощутила, как по ней пробежала слабая, но откровенная волна чувственногожелания, и подумала: «Вот о чем я буду думать сегодня вечером, ожидая, покапридет сон; вот о чем я буду мечтать. И если мне повезет, я увижу это во сне».

Она собиралась дожидаться его здесь, на месте, даваявозможности подняться на второй этаж, как девочка, чувствующая себя в полнойбезопасности в родительском доме, ожидает парня, который должен отвезти ее нашкольный танцевальный вечер, ожидает даже после того, как он останавливается удома: сидит в нарядном открытом платье, прячась за занавеской спальни иулыбаясь чуть хитроватой улыбкой, пока он неловко выбирается из тщательновымытой и начищенной до блеска отцовской машины и приближается к двери,смущенно поправляя галстук-бабочку.

Рози хотела встретить его здесь, но вдруг вскочила со стула,распахнула дверцу шкафа и, выхватив свитер, торопливо зашагала по коридору клестнице, одеваясь на ходу. Когда она подошла к лестнице и обнаружила, что онуже дошел до первой площадки, увидела, как он поднял голову, чтобы взглянуть нанее, ей вдруг подумалось, что она достигла идеального возраста; слишком стара,чтобы кокетничать ради пустого кокетства, и достаточно молода, чтобы верить вто, что некоторые надежды — те, которые по-настоящему важны, — могут сбываться,несмотря ни на что.

— Привет, — сказала она, глядя на него сверху вниз со своегоместа. — Ты вовремя.

— Ну конечно, — откликнулся он, глядя на нее снизу вверх. Вего голосе слышалось легкое удивление. — Я никогда не опаздываю. Меня таквоспитали. Я сказал бы даже, что пунктуальность у меня в генах. — Он протянулей руку в перчатке, как галантный кавалер в историческом фильме. — Ты готова?

Гм. Она пока что не знала, как ответить на его вопрос,поэтому просто встретила его на полпути, подала руку и позволила свести себявниз по лестнице и на улицу, на яркий солнечный свет первой субботы июня. Оностановил ее на тротуаре рядом с мотоциклом, окинул с головы до ног критическимвзглядом и с сомнением покачал головой:

— Нет-нет, свитер никуда не годится. К счастью, бойскаутскаяподготовка меня еще ни разу не подводила.

С обеих сторон к багажнику «харлей-дэвидсона» были привязаныдва рюкзака. Он развязал один и извлек кожаную куртку — такую же, как и егособственная, две пары карманов со змейками на груди и по бокам, но большеникаких украшений или излишеств. Ни заклепок, ни эполет, ни цепочек илиметаллических молний. Она оказалась чуть больше той, которая была на Билле.Рози посмотрела на куртку, плоско висящую, в его руках, встревоженная очевиднымвопросом. Он увидел ее взгляд, правильно истолковал его и отрицательно покачалголовой: