В этот момент лисица заметила их. Не шевельнувшись, оназамерла и напряглась внутри яркой шкурки, настороженно глядя на людейблестящими глазами.

«Не вздумай смотреть на нее, — подумала Рози неожиданно, непонимая совершенно, что это, собственно, значит; ей лишь показалось, чтопрозвучавший в голове голос принадлежит не ей. — Не смотри на нее, это зрелищене для таких, как ты».

— Какие они красивые, — выдохнула Рози, нащупав руку Билла исжав ее в своих ладонях.

— Красавцы, — согласился он.

Мать повернула голову к четвертому детенышу, который оставилв покое хвост и теперь прыгал по траве, пытаясь накрыть свою тень. Она издалакороткий высокий тявкающий звук. Лисенок оглянулся, опасливо посмотрел нанезваных гостей, затем трусцой подбежал к матери и улегся у нее под боком. Онапринялась лизать голову детеныша, умело и быстро обхаживая его, но глазапо-прежнему внимательно наблюдали за Биллом и Рози.

— А папаша у них есть? — шепотом спросила Рози.

— Есть, я видел его позавчера. Крупный мощный самец.

— Где он?

— Где-то поблизости. Охотится. Малышам, наверное, частоприходится видеть чаек со сломанными крыльями, которых он приносит им на ужин.

Взгляд Рози переместился к корням вывороченного из землидерева, под которыми лисье семейство устроило себе нору, и снова ее сознаниякоснулось ощущение deja vu. Смутный образ шевелящегося корня, тянущегося, чтобысхватить какой-то предмет, возник у нее перед глазами, задержался на секунду иснова растаял.

— Наверное, мы ее пугаем, — произнесла Рози.

— Возможно, но не очень сильно. Если попытаемся подойтиближе, она станет защищать детенышей.

— Да, — согласилась Рози. — А если обидим их, она заплатит.

Он бросил на нее странный взгляд.

— Ну, думаю, по крайней мере, попытается.

— Я рада, что ты привел меня сюда.

Его лицо озарилось улыбкой.

— Спасибо.

— Давай уйдем. Я не хочу пугать ее. К тому же япроголодалась.

— Хорошо. И я тоже голоден.

Билл поднял руку в торжественном прощальном жесте. Самкасмотрела на него блестящими немигающими глазами… а затем сморщила морду вбеззвучном рычании, обнажая ряд аккуратных белых зубов.

— Да, да, — сказал он. — Ты хорошая мама. Заботься о нихполучше.

Он повернулся и зашагал по тропинке. Рози пошла было за ним,но потом остановилась и в последний раз посмотрела в блестящие немигающиеглаза. Лисица по-прежнему скалила зубы, предупреждая, что готова защищать своепотомство, если надо. Ее шкурка была скорее рыжая, чем красная, но нечто в еецвете — наверное, разительный контраст с пышной зеленью — заставил Розисодрогнуться. Низко над головой пролетела чайка, чиркнув тенью по поляне, нолисица не сводила глаз с Рози. Даже когда она повернулась и последовала заБиллом, Рози казалось, что все еще чувствует взгляд хищницы — внимательный иглубоко сосредоточенный в своей неподвижности.

— Они не погибнут? — спросила Рози, когда они снова вышли кводе.

Держась для равновесия за его плечо, она сняла кроссовкисначала с одной, затем с другой ноги.

— Ты хочешь сказать, не станут ли они добычей охотников?

Рози кивнула.

— Нет, если не будут совать нос в сады и курятники, а у мамыс папой хватит ума не тащить их к какой-нибудь ферме, — короче, если они будутвести себя нормально. Самке года четыре, наверное, самцу лет семь или околотого. Жаль, что ты его не видела. У него кисточка на хвосте цвета листьев воктябре.

Они прошли половину пути к месту для пикников, шагая помелководью. Рози увидела впереди черные ботинки на той скале, где Билл ихоставил, и белые носки, аккуратно уложенные на квадратные носы ботинок.

— Что ты имеешь в виду, под «если будут вести себянормально»?

— Бешенство, — пояснил он. — Слишком часто именно водобоязньтолкает их к человеческим садам и курятникам. Заставляет показываться на глазалюдям. И приводит к гибели. У самок бешенство наблюдается чаще, чем у самцов, иони могут обучить своих щенят всяческим опасным гадостям. Самцы погибают отболезни довольно быстро, но самки способны жить долгое время, становясь всехуже и хуже.

— Правда? Какой ужас.

Билл остановился, посмотрел на бледное задумчивое лицо Рози,затем притянул к себе и обнял.

— Совсем не обязательно, чтобы все произошло именно так, —заверил он ее. — Пока что звери прекрасно себя чувствуют, насколько я могусудить.

— Но ведь может случиться такое, верно? Ведь может?

Он задумался над ее вопросом, затем кивнул.

— Конечно, может. Все может случиться. Идем, поразавтракать. Что скажешь?

— Скажу, что звучит заманчиво.

Но втайне она подумала, что вряд ли теперь, когда ее словнопреследует взгляд блестящих лисьих глаз, съест много. Впрочем, когда Биллпринялся выкладывать еду, Рози моментально ощутила жуткий голод. Рано утром онаограничилась стаканом апельсинового сока и единственным гренком; взволнованная(и испуганная), как невеста перед венчанием, она полностью лишилась аппетита.Теперь же при виде хлеба и мяса Рози начисто забыла о лисьем семействе, живущемк северу от пляжа.

А Билл извлекал из сумки-холодильника все новую и новуюснедь: бутерброды с холодной говядиной, бутерброды с тунцом, салат с цыпленком,салат с картофелем, салат из капусты с морковью, две банки кока-колы, термосчая со льдом, два куска пирога, кусок торта, — все это напомнило ей клоунов,вылезающих из маленькой машины в цирке, и она, не выдержав, рассмеялась.Наверное, с ее стороны это было невежливо, но Рози настолько проникласьдоверием к нему, что формальное соблюдение правил хорошего тона перестало бытьнеобходимостью. И слава Богу, потому что чувствовала, что даже правила хорошеготона вряд ли остановили бы ее.

Он поднял голову и посмотрел на нее, держа в одной рукесолонку, а в другой — перечницу. Она увидела, что дырочки на солонке иперечнице аккуратно заклеены прозрачной лентой, и ей почему-то стало ещевеселее. Рози опустилась на скамейку рядом со столом, закрыла лицо руками ипопыталась успокоиться. Ей почти удалось это, но тут посмотрела сквозь пальцына стол и увидела гору сэндвичей — полдюжины для двух человек — на аккуратноразрезанных по диагонали кусочках хлеба, завернутые в прозрачную пленку. Онаснова расхохоталась.