— В чем дело. Рози? — спросил он, улыбаясь. — Что случилось?

— Ты случайно не ждешь, что к нам кто-нибудь заглянет? —спросила она, продолжая хихикать. — Какая-нибудь футбольная команда, например?Или отряд бойскаутов?

Билл улыбнулся еще шире, но в глазах сохранялось все то жевыражение сосредоточенности. Это было довольно сложное выражение,свидетельствовавшее о том, что он понимает одновременно и смешную сторонуситуации, и ее серьезность, и по этому взгляду Рози наконец поверила, что ондействительно равен ей по возрасту или, во всяком случае, близок к ней, что вданных обстоятельствах почти одно и то же.

— Я просто взял всего понемножку, чтобы ты выбрала еду себепо вкусу, вот и все.

Приступ смеха постепенно угасал, однако Рози продолжалаулыбаться, глядя на него. Больше всего ее поразила не предусмотрительностьБилла, от которой он казался только моложе, а открытость и искренность,делавшие его старше.

— Билл, я могу есть практически все, — сказала она.

— Я так и думал, — произнес он, присаживаясь на скамейкурядом с ней. — Но дело совершенно в ином. Мне важно не то, что ты можешьтерпеть или с чем согласна примириться. Гораздо важнее узнать, что тебенравится. Я хочу дать тебе все, что ты желаешь, все, что нравится, потому чтоты свела меня с ума.

Она посмотрела на него серьезно — теперь ей было совсем несмешно — и, когда он взял в ладонь ее руку, накрыла ее своей ладонью. МысленноРози все еще продолжала переваривать то, что Билл сказал, и получалось с трудом— похоже на то, как мы пытаемся пронести громоздкий предмет мебельногогарнитура через узкий дверной проем, поворачивая его и так, и этак, чтобы найтиподходящий угол наклона.

— Но почему? — спросила она. — Почему я?

Он покачал головой.

— Не знаю. Факт в том, Рози, что у меня вообще мало знаний иопыта в отношении женщин. Я встречался с девушкой, когда учился в старшейшколе, и мы, наверное, переспали бы в конце концов с ней, но она уехала вдругой город прежде, чем это случилось. У меня была девушка на первом курсеколледжа, с которой мы все-таки переспали. Потом пять лет назад повстречал ещеодну — где бы ты думала? В зоопарке. Мы были помолвлены. Ее звали БронуинО'Хара. Звучит как имя героини романа Маргарет Митчелл, правда?

— Красивое имя.

— И красивая девушка. Она умерла от расширения сосудовмозга.

— О Билл!.. Мне так жаль…

— С тех пор я имел дело с парой девушек, и я непреувеличиваю — с парой девушек, точка, конец рассказа. Родители все времяссорятся из-за меня. Отец говорит, что я умру девственником, мать требует,чтобы он оставил меня в покое и перестал браниться. Только она произносит«бганиться».

Рози улыбнулась.

— А потом ты пришла в магазин и выбрала ту картину. Тызнала, что должна заполучить ее, с самого начала, так ведь?

— Да.

— Примерно то же самое я почувствовал к тебе. Знаешь, яхотел сказать тебе кое-что. То, что здесь происходит, не вызвано ни добротой,ни благотворительностью, ни чувством долга. То, что здесь сейчас происходит,абсолютно не связано с тем фактом, что бедная Рози прожила тяжкую несчастнуюжизнь. — Он помедлил и затем добавил: — Это потому, что я люблю тебя.

— Ты не можешь знать наверняка. По крайней мере, пока.

— Я знаю то, что я знаю, — возразил он, и интонации мягкойнастойчивости в его голосе слегка испугали ее. — А теперь давай покончим смыльными операми и перейдем к делу — прошу к столу.

И они приступили к ленчу. А когда наконец покончили с ним иРози почувствовала, что эластичная резинка трусиков врезается в кожу живота,натянутую, как на барабане, они сложили остатки завтрака в сумку-холодильник иснова закрепили ее на багажнике «харлей-дэвидсона». Никто не появился; Шорлэндпринадлежал только им двоим. Они опять подошли к воде и опять сели на большойобломок скалы. Рози начала испытывать к этому камню сильные чувства; к такомукамню, думала она, можно возвращаться раз или два в году просто для того, чтобыпоблагодарить его… разумеется, если все закончится хорошо. А к тому имелосьдостаточно признаков, насколько она могла судить. Собственно, она не знала, былли в ее жизни более счастливый день.

Билл обнял ее, затем бережно повернул лицо Рози к себе иначал целовать ее. Через пять минут она по-настоящему испугалась, что вот-вотупадет в обморок — происходящее казалось сном, родившимся в затуманенномсознании, возбуждение ее достигло невероятной силы, в памяти мелькали все текниги, рассказы и фильмы, которых она раньше не понимала и принимала на веру.Как слепой, вынужденный принимать на веру утверждение зрячего о том, чтосолнечный закат красив. Щеки пылали, грудям, нежным и порозовевшим от егоприкосновений через тонкую ткань блузки, было тесно, и она пожалела, что наделабюстгальтер. От этой мысли еще сильнее бросило в жар. Сердце в груди пустилосьв бешеный галоп, но это хорошо. Все хорошо. Она перешагнула границу обыденнойреальности и ступила на территорию страны чудес. Рози опустила руку ипочувствовала, насколько тверда его плоть. Ей показалось, что она прикасается ккамню, с тем отличием, что камень не пульсировал бы под ладонью, как ее собственноесердце.

На минутку он позволил ее руке находиться там, затемосторожно убрал и поцеловал в ладонь.

— На сегодня хватит, — произнес он хрипло.

— Но почему? — Она посмотрела на него открыто, без ложнойстыдливости или притворства. За всю жизнь Рози знала только одного мужчину,Нормана, а он не принадлежал к тем, кто возбуждался от простого прикосновениячерез брюки. Иногда — а за последние несколько лет все чаще и чаще — он невозбуждался вовсе.

— Потому что, если мы не остановимся, я потом не смогуходить.

Она посмотрела на него, сдвинув брови, с такой искреннейозадаченностью, что он не выдержал и засмеялся.

— Не обращай внимания, Рози. Просто я хочу, чтобы в первыйраз, когда мы займемся любовью, у нас все было в порядке — чтобы не кусалиськомары, под спину не попал кусок дубовой коры, а компания студентов непоявилась в самый неподходящий момент. Кроме того, я обещал доставить тебяназад к четырем часам, чтобы ты могла продавать футболки, а я не хочу потомобгонять секундную стрелку.

Рози посмотрела на часы и с испугом увидела, что уже десятьминут третьего. Как такое возможно, если они посидели на скале жалких пять, отсилы десять минут? Хотя и неохотно, но ей пришлось с радостью признать, что ониздесь, видимо, гораздо дольше — полчаса, а то и все сорок пять минут.

— Идем, — позвал он ее, соскальзывая со скалы, и поморщился,когда подошвы ног коснулись воды.